Действительность и реальность
Кто-то как-то пошутил, что в действительности всё не так, как на самом деле. А какая разница? Да никой. Но чтобы убедиться в этом, надо узнать, что такое действительность и что такое на самом деле. А это возможно, только если зреть в корень.
«Действительность» — это «действие телино суть». У каждого из нас есть своё тело, и наши тела испытывают различные воздействия, из которых и слагается наша действительность. А поскольку тела у нас у всех разные, то и действительности наши разные. Кому-то холодно, кому-то жарко, кому-то легко, кому-то тяжко. Кроме того, наши тела находятся в разных обстоятельствах, от чего наши действительности тоже разнятся. Тем не менее, в действительности мы имеем то же самое, что и на самом деле, поскольку на самом деле – это на нашем теле.
Но, говоря о действительности, люди обычно имеют в виду реальность, а это совсем не одно и то же. «Действительность» на латыни – это «актуальность», поскольку «действие», от которого «действительность» — это «акт». А «реальность» на латыни — это «вещественность», а «вещественность» — от «вещества». В свою очередь, «вещество» — от «вещи», а «вещь» — от «вести», иначе – «сведения». Отсюда реальность – это осведомлённость. У каждого и у каждой своя осведомлённость, иначе совесть, поэтому у каждого и у каждой своя реальность, своя, так сказать, картина мира, своё мировоззрение, которое не столько действует, сколько имеется. Вот я так вижу, говорит художник. Вот как он видит, такая у него и реальность. А физик видит не столько иначе, сколько иное, и у него иная реальность.
Но есть уникумы или индивиды, у которых не одна реальность. В психиатрии их называют шизофрениками, но там говорят не о множестве реальностей, а о множестве личностей у одного и того же человека. А о личностях, у которых множество реальностей, говорят в эзотерике. И хотя психиатры не считают эзотериков психами, они, тем не менее, тоже те же. Правда, к людям, живущим в своих реальностях, относятся и священники, и художники, и философы, и учёные, но и их реальности не считаются болезненными, и с этим тоже стоит разобраться.
«Болезнь» — от «боли», а «боль» — та же «воля». Воля же – это желание, которое возникает тогда, когда мы испытываем в чём-то потребность. Больно, когда что-то не так. И болезнь – то же самое. А психическая болезнь – это когда человек не так воспринимает или себя, или окружающую действительность, или и то, и другое. Тех, кто мнят себя Наполеонами, к психам относят, не колеблясь, даже не психиатры. А вот тех, которые верят в то, что Вселенную создал кто-то один, даже психиатры не считают психопатами. Между тем и те, и другие заблуждаются. Причём разницы между ними никакой, потому что и Наполеонов, и верующих невозможно разоблачить и переубедить. Они глухи и слепы ко всем доказательствам. И чем это не болезнь?
Кстати, о верующих. Так называемые верующие на самом деле не верящие. Они не верят в сверхсущество. Они его любят. В том числе соболезнуют ему. Один бедняга пожертвовал своим единородным сыном ради искупления грехов погрязшего в грязи народа. Какая жалость! Другой сам пожертвовал собой ради спасения этого же народа. Тем более достоин соболезнования. А раз достоин, значит нельзя в него не верить. Ты ведь жив благодаря им! Один тебя создал, другой очистил, третий утешил. Что ещё нужно для полного счастья?
Но где оно, счастье-то?
«Счастье» — «суть часть её». Кого? Матери. Она не просто меня сотворила из праха земного. Она отдала мне часть себя. Это и есть истинное причастие, от которого счастье. А религиозное причастие – это даже не угощение. Это часть той реальности под названием религия, которую придумали для паствы религиозные пастыри. И в этом – суть реальности. Она не существует в действительности. Она имеется в совести, в том числе в мышлении людей. А там, в мышлении, разновидностей этой реальности может быть сколько угодно совести. Одних религий у нас десятки, если не сотни. Художеств тоже предостаточно. Тут тебе и поэзия, и проза, и хореография, и живопись, и музыка. Философий вроде бы всего лишь две: идеалистическая и материалистическая, но зато, сколько там идеалистических философий! В науке тоже нет устоявшейся картины мира. Имеются различные теории и модели устройства Вселенной, но они все с изъянами. И основной изъян всех реальностей, начиная от религиозных и кончая научными, — это отсутствие знаний действительности.
«Знание» — от «звания», а «звание» — от «зова». Малый зов – это зовик, иначе – звук, а все звуки – в языке. Отсюда и все знания – в языке, и Познание осуществляется только через Языкознание. А Языкознание – это не Лингвистика. Лингвистика — это Речеведение. И как таковая Лингвистика лежит в основе реализма, т.е. осведомлённости, иначе совести, которую русские путают с сознанием. Те же украинцы, а тем более западноевропейцы не путают, потому что у них нет слова «сознание». А русские путают, потому что у них есть это слово, но они не знают, что это такое. Вот и думают, что сознание – это способность идеального воспроизведения действительности, проще говоря, способность мыслить о действительности. Но мыслить о ней и познавать её – это не одно и то же.
Мыслить значит мнить, а мнить значит и просто помнить, и вспоминать, а также менять и подменять. Например, «ягодка моя» — это о какой ягодке? Это вообще не о ягодке. Как и «рыбка моя» не о рыбке. «Вишенка на торте» — это тоже «образное выражение», т.е. подмена понятий, на которой строится вся художественная писанина. И всё это – условности, состоящие из слов. Слова же – это имена, которыми мы именуем и маним и которые помним и понимаем как понятия, а также клички, которые мы ликуем, т.е. представляем как личики и которыми кличем. Имена и клички тоже условные, иначе – нарицательные, поскольку ими нарекают, порицают и их изрекают. Из них и состоит Речь, которая тоже вся условная. Причём Речь условная настолько, что немцы не понимают русскую речь, а русские не понимают немецкую, хотя люди и те, и другие и говорят об одном и том же, но по-своему. А бывает, и русские люди не понимают друг друга, хотя и говорят по-русски и об одном и том же, потому что одним и тем же словам присваивают разные смыслы и поэтому каждый и каждая понимают их по-своему.
По сути, мыслить о действительности то же самое, что творить реальность. В средние века западноевропейские священники думали, что Земля плоская и покоится на трёх китах, плавающих в океане. А на Востоке полагали, что плоская Земля покоится на трёх слонах, стоящих на черепахе, которая плавает в океане. При этом Земля мыслилась неподвижной, а Солнце, Луна, звёзды и планеты — вращающимися вокруг неё как вокруг сердца Вселенной. И когда Джордано Бруно стал утверждать, что Земля – не пуп Вселенной, попы его сожгли на костре, поскольку он своими речами разрушал их реальность. Сегодня говорят, оскорблял чувства верующих. И где здесь психическое, т.е. душевное здоровье? Сегодня уже многим известно, что несчастный Джордано Бруно был прав, но реальность под названием религия никто не пересматривает, потому что другие реальности, или как их именуют философы, мировоззрения или картины мира такие же бездоказательные и по-своему ограниченные, и полностью заменить религию они не могут.
Но замена есть. И это – Познание Истины, т.е. той самой действительности, которая есть и которая действует как тело, т.е. как плоть и суть. Что Истина именно такая, ни реалистам, ни идеалистам с материалистами неведомо, потому что Истина естественная, а реализм с материализмом и идеализмом искусственные, т.е. ложные. Они вырабатываются умом и предлагаются им из того, что он имеет, а Ум современного Человечества ущербный. Он не знает, как знать, из-за чего ничего не знает. Ведать ведает, а знать не знает. И до сих пор ему этого было достаточно. Но всему искусственному приходит конец, и незнанию тоже.
Знать значит звать. Но чтобы звать, надо знать звание, которое состоит из зовов, а также из звуков. Их тоже надо знать, в том числе надо знать их значения. Но откуда их можно узнать? Лингвистика не об этом. Лингвистика, как и любая другая наука, говорит о том, что человеческие речи искусственные. Они сложились в ходе общения людей, и это правильно. Но знания естественные, и они не могут быть в искусственных речах. Знания – в естественном человеческом языке, но Наука, в том числе Лингвистика – не об этом, т.е. не о Естестве. Наука, в том числе Лингвистика, — об Искусстве, и, прежде всего, о навыках. От навыков она и Наука. От практических навыков, а также от теоретических умений. И Реальность — это дитя этих навыков и умений.
Умение – от Ума. Но в уме не только умения. Ум – не только мыслитель, планировщик, проектировщик. Он ещё и наблюдатель, практик, исполнитель. И Реальность включает в себя гены обоих родителей.
Если включает. Но вот сегодня реальность односторонняя. И таковая она уже более 800 лет. До этого она тоже была односторонней, но другой, и та реальность приказала долго жить. В свою очередь, эта реальность мечтает о бесконечной жизни, но творит себе жизнь вечную, т.е. имеющую свой ограниченный век. По-гречески эта реальность называется Патриархатом, а ушедшая – Матриархатом. Матриархат был уничтожен Патриархатом, а Патриархат сам уничтожает себя. И это будет реальный конец человечества. Умений и навыков для этого вполне хватает. А как же бесконечная жизнь?
А смерти нет, заявляют идеалисты. Душа бессмертна. Но есть ли жизнь души? В реальности, т.е. в представлениях идеалистов у души нет ни жизни, ни смерти. Она их заимствует у тела тем, что вселяется в тело при его рождении и уходит из него при его смерти. А это значит, что смерть всё же есть, даже если она есть только для плоти. Но и плоть умирает не вся. Родители продолжают жить в своих детях. И не только в генах. В душах детей тоже. Это значит, что люди совершенствуются не только материально, но и духовно. Но только при условии, что они размножаются. Монахи и монашки не совершенствуются, потому что не размножаются. И они все смертны, потому что их тела умирают, не оставляя ни потомства, ни наследства. И все религии мертвы как сундуки и мумии, потому что не размножаются и не совершенствуются. А разговоры о бессмертии души – это лукавство, оправдывающее эгоизм.
Ничуть не живее художества, философии и науки. Там тоже везде во главе патриархи, которые тоже не размножаются. Не их это дело вынашивать, рожать, вскармливать и просвещать. Их дело – техника и технология, по-русски искусство и искусствоведение. А это всё – мертвечина изначально.
Из живого дерева стол не сделать. Его надо срубить и высушить, т.е. превратить в мумию, в труп, который уже можно пилить, строгать, скреплять, красить. Труп всё стерпит. Как бы гениально ни был нарисован или изваян человек, это всё равно его мёртвое изображение. О том, что философия мертва, заявили Карл Маркс и Фридрих Энгельс ещё в первой половине XIX века. Современные учёные пытаются создать искусственный интеллект и живую клетку по-своему, т.е. по-мужски, из мёртвого материала, не понимая, во-первых, что из мёртвого материала можно создать лишь что-то мёртвое, а во-вторых, что во Вселенной мёртвое лишь то, что умерщвлено. Иначе говоря, они не знают, что делают, хотя и ведают, что творят. Они придумали свою реальность и теперь пытаются её реализовать, т.е. овеществить доступными им способами и средствами. И в этом не они первые.
Первыми были попы. Они сочинили свою реальность, содержащуюся в их верованиях и проповедях и, прежде всего, в Ведах, Торе, Библии, Коране, но овеществить её они посмели лишь в виде икон, изваяний, ритуалов и храмов, и все – по-разному.
Вторыми были художники, которые продолжили работу, начатую попами, на более высоком уровне в виде мифов, легенд, повестей, романов, постановок, фильмов, театров, музеев. Сегодня принято считать, что греки и римляне придумали своё античное искусство до христианства, но это тоже лишь реальность. Античное художественное искусство совершенней средневекового религиозного, следовательно, оно более позднее.
Третьими были философы, которые пытались и пытаются объединить все мыслимые реальности в одну универсальную философскую реальность, не замечая, что религия – это младенческое миропонимание, художество – отроческое или подростковое, а философия – всего лишь юношеское. В основе религии – любовь и её антипод ненависть, в основе художества – вера и ревность, в основе философии – надежда и отчаяние. Но есть ещё и мудрость с глупостью.
Мудрость с глупостью – это уже основы реальности четвёртого уровня, наименование которой – социология, т.е. обществоведение, а также история, потому что история – это тоже обществоведение. Ну, и политическая экономия. И обществоведение, и история, и политическая экономия – это реальность, т.е. совесть потому, что они состоят из сведений или вестей и не более того. Знаний в истории или в обществоведении нет, поэтому они не являются сознанием. А поскольку знания – это только знания истины и потому истинные знания, обществоведение, история и политическая экономия – это только ложные вести и сведения. Зато их может быть сколько угодно историкам, социологам и экономистам. И их на самом деле множество, что и является основным признаком их ложности.
Стоит отдельно остановиться на науке. Сегодня она состоит из нескольких отраслей, а также из межотраслевых наук. Но если проследить историю появления этих отраслей, то окажется, что это не отрасли науки, а ступени её развития. Первая ступень – механика, ровесница религии. Вторая – физика, ровесница художеств. Третья – химия, ровесница философии. И четвёртая ступень – биология, ровесница социологии.
Механику и физику физики объединяют в одну науку, которую они именуют естественной наукой и даже естествознанием, что в корне неверно, поскольку «физика» с греческого – это «природоведение», т.е. и не естество, и не знание. Да и «механика» — это «рукоделие», т.е. механика исследует то, что делается вручную или может быт сделано вручную. Как сказал механик Архимед, дайте мне точку поры, и я переверну Землю. Ему ещё не было известно, что Земля – это Шар. Причём такой большой Шар, что его поверхность кажется плоской.
Наука как таковая – от навыка, а «навык» — от «вока». Сегодня это просто «око». Отсюда основное в науке – наблюдение и осмысление, в том числе объяснение увиденного, а также его повторение, которое считается подтверждением правильности объяснения увиденного. Наблюдение, осмысление и объяснение – это теория, а повторение – это практика. И ни то, ни другое, ни вместе взятые они не являются познанием. Теория – это технология, а практика – это применение технологии. Буквально же «технология» — это «искусствоведение». Таким образом, наука – это искусство. А естество – это познание. И чтобы учёные прекратили считать свои науки познанием, расскажем ещё раз, что это такое. Что такое их науки, учёным известно и без нас.
«Познание» — от «знаний», а «знания» — от «званий». В свою очередь, «звания» — от «зовов», а «малый зов» — это «звук». Звуки же – это основы языка. Отсюда познание – это языкознание. А поскольку звуки и язык естественные, то познание – оно же и естествознание. В познании нет никакого искусства, никакой техники, никаких технологий. В познании только естественные звуки и их знаки. То есть как раз то, чего нет ни в гуманитарных, ни в технических науках, где всё условно и искусственно.
Несмотря на всё это, сегодня господствующим является искусственное миропонимание, которое так или иначе включает и религию, художество, философию, социологию, и механику, физику, химию и биологию. Из этого культурного богатства, которое накопило человечество, различные умельцы и сочиняют свои реальности. Но живут все в одной и той же Вселенной, которая и есть Истина в последней инстанции, как выражался Фридрих Энгельс. Им бы познать эту Истину, а не выдумывать про неё всякий вздор, но они не знают, как это делается. Хуже того, они не видят в этом никакого смысла, а также никакой возможности. Вселенная ведь бесконечная, а они-то все конечные. Можно, правда, подумать о том, что в капле воды весь океан, а в одном человеке вся Вселенная, но дальше-то что? Познай себя, и ты познаешь богов и Вселенную? Проходили, помним. Но как познать самого себя?
А через язык. И только через язык. Хуже того для некоторых, только через истинный русский язык. Что это такое и с чем его едят – в «Книгах знаний Человека» и в статьях на сайте souzfs.ru.