Говорят, в архитектуре, как и в медицине, разбираются все. Однако на самом деле в ней не разбираются даже архитекторы. И причина этого – разделение труда или узкая специализация. Узкая специализация приводит к узости мышления,  или, как говорят психологи, к профессиональному кретинизму. Однако архитектура – отнюдь не узкая специальность. Ведь она включает в себя и градостроительство, а градостроительство сегодня – это всё кроме полеводства. Вот и посмотрим на энергосбережение с этого уровня.
Сегодня энергетики думают лишь об увеличении выработки энергии, полагая при этом, что об остальном подумают другие. И так каждый думает о своём. А в целом кто подумает? Политик – это торговец, а торговец думает лишь о прибыли и приросте. Политику тоже, чем больше неважно чего, энергии или населения, тем лучше, потому что больше валовой продукт, больше товарооборот и больше прибыль. Следовательно, больше отчислений на бытовые нужды населения и на расширение производства. Цепочку этих нехитрых рассуждений можно продолжить. Но стоит повнимательней посмотреть на расширение производства.
Производства самого по себе не бывает. Ему нужны рабочие руки. Поэтому промышленные предприятия называют градообразующими. Но расширение производства далеко не всегда сопровождается жилищным строительством. Чаще всего рабочая сила приходит из уже существующей застройки. И хорошо ещё, если приходит. Чаще всего рабочая сила приезжает. И приезжает каждый день, потому что каждый день уезжает. В её распоряжении для этого есть общественный и личный пассажирский транспорт. А пассажирский транспорт – это затраты энергии. Как уменьшить эти затраты? Надо просто поселить рабочих в пешеходной доступности от места их работы. Это энергетическая задача? Вовсе нет. Это политическая задача. Но решение этой задачи не сулит никому никаких прибылей. В выигрыше оказываются только рабочие и служащие, которым не надо будет ежедневно тратить уйму времени и денег на проезд туда и обратно. Но кто у нас думает о людях? Что это за профессия такая: любить людей?
Градостроительство – это архитектура. А энергосберегающая архитектура – это разумное, а не экономически выгодное градостроительство. Сегодня многое производится лишь для того, чтобы исправлять допущенные ранее и допускаемые сегодня глупости. Тот же транспорт, например. Но не только. Транспорта ведь самого по себе не бывает. Для его производства тоже нужны автобусные, троллейбусные, автомобильные, локомотивные, вагоностроительные и прочие заводы. Для  этих заводов нужен металл, а для производства металла нужны металлургические заводы. Им в свою очередь нужны горнодобывающие предприятия и горнодобывающие машины. Для их производства тоже нужен металл и тоже нужны машиностроительные предприятия. Наконец, для передвижения транспортных средств, да и для производящих их заводов, нужно топливо. А это опять добыча нефти, газа, угля, электроэнергии и опять предприятия по переработке нефти, угля и газа и выработке электроэнергии. И всё это экономическое могущество только для того, чтобы дать возможность рабочему работать не у себя в посёлке, а в соседнем городе. Но рабочему эта возможность была бы ни к чему, если бы его посёлок был рядом с заводом.
Да, есть вредные производства. Но есть и вахтовый метод ведения работ. А есть и автоматические производства, а также дистанционное управление производством. Его можно осуществлять, не выходя из дома. Но в этом направлении надо работать. И тогда энергосберегающей архитектурой будет архитектура разумная, т.е. та, которая не созидает глупости и не затыкает дыры Тришкиного кафтана под названием народное хозяйство, и сама не участвует в глупостях.
Кстати, одной из таких глупостей является заводское домостроение. Изготовить партию часов на часовом заводе и привезти их в Москву даже из Швейцарии не так уж и накладно. Но изготовить целый дом на заводе и перевезти его по частям даже на сто метров – это огромные затраты. Причём даже не на саму перевозку. Что такое сто метров для дома длиной в сто метров? Но чтобы изготовить этот дом на заводе, мало иметь целый завод. Надо ещё иметь и целое складское хозяйство с большими площадями и мощными кранами. А чтобы перевезти части дома, нужен особый грузовой транспорт. И для сборки дома на месте нужны краны. И это ещё не всё. Части дома нужно изготавливать так, чтобы они не развалились по дороге и при погрузке-выгрузке. Кроме того, надо предусмотреть способы и средства  крепления частей дома на месте. Всё это техническое богатство совершенно ни к чему, если строить дом на месте. Но ни строители, ни проектировщики не понимают этого. Они стремятся загонять большую часть стройки под крышу ради удобства строителей, хотя эта крыша –  дополнительные накладные расходы на строительство, а удобства для строителей всё равно лишь в бытовке.
Теперь об архитектуре объёмной или объектной. Жильцу дома домостроительный завод не нужен. Ему нужен дом как можно удобней, прочней и как можно дешевле. Но архитекторы зациклились на формуле Витрувия: архитектура – это удобство, прочность, красота. А красота, как известно, требует жертв. И поскольку для архитекторов красота – это главное в архитектуре, то они, таким образом, против энергосбережения в ней.
На самом деле формула Витрувия – заблуждение. Красота – это следствие удобства и прочности, а не третья цель. Человек прекрасен не потому, что его таковым изначально задумал Господь, а потому, что человек наилучшим образом отвечает своему предназначению быть человеком, т.е. воплощением Закона естественного развития, изначально указанного Богом. Обезьяна тоже сотворена по этому Закону, но далеко не с тем изяществом и полнотой, что человек. А архитектура – это продолжение человека. И многие архитекторы это понимают, но лишь единицы пытаются делать это умышленно. Сознательно же не делает никто, потому что никто не знает Закона естественного развития. А без знания этого Закона нельзя знать ничего. Вот — простые примеры незнания. Что такое дверь? Что такое дом? Что такое изба? Кто такой архитектор? Кто такой строитель? Все слова появились не сразу. Они – итоги естественного развития языка. Поэтому их и рассматривать надо в развитии. А для этого надо знать Закон.
Рассмотрим только архитектора. Это звание римляне позаимствовали у греков. У греков архитектор звучит как архитектон. Римляне придали архитектону своё окончание – «-ор». Так получился архитектор. А архитектура – это дело архитектора. В свою очередь, архитектоника – дело архитектона, т.е. то же самое, что и архитектура. Но кто об этом знает?
Архитектон – от греческого «техне», от которого – техника, т.е. искусство. Отсюда техник – это искусник. В свою очередь, архи – значит, старый. Не старший, как принято думать, а просто старый. Но и не ветхий или дряхлый, а сталый или ставший. Иначе говоря, зрелый. То есть архитектон — не абы какой искусник, а подготовленный, обученный. Отсюда и архитектоника, и, соответственно, архитектура – это просто искусство. В искусстве главное – иск, искус, поиск, вкус, в  поиске главное — умение, а в умении главное – ум. Как видим, здесь нет ни знаний, ни познания, ни Закона. Все ищут, все пробуют и все рано или поздно ошибаются, потому что главный метод поиска или исследования – метод проб и ошибок, т.е. метод тыка. Нетрудно понять, что при таком методе поисков, гениальных открытий и трагических ошибок об энергосбережении можно только мечтать и разглагольствовать.
Греческое название «архитектон» по-русски звучит как «строитель». Причём архи – это стр, а тектон – это тель, т.е. тело. Строитель – это старое тело. Но не ветхое и не дряхлое. Старое!
По Закону развития языка сочетание звуков СТ не случайно. Оно происходит от звука Ц. При замене СТ на Ц старое тело становится царским телом, а при замене звука Т на его звонкого потомка звук Д старое тело становится царским делом. Да, настоящую архитектуру создавали цари. Но кто такие цари?
Языковеды утверждают, что царь – нерусское слово. Мол, оно происходит от латинского Цезаря и от греческого Кесаря. Ведь русский народ ленивый, но сметливый, поэтому и сократил Цезаря до Царя. И они правы. Ну, зачем говорить: Цезарь, когда можно просто и ясно сказать: царь. Это когда царь – не просто звание, а титул, тогда и Цезарь, т.е. Се царь. Кесарь, кстати, тоже Се царь. Но царь – не от Цезаря, а Цезарь – от царя. Причём от русского царя.
Звук Ц в своем развитии раздваивается на звуки С и Т. Поэтому Царь при замене Ц на СТ превращается в старь, а старь – это женщина. Как раз поэтому и архитектура, и архитектоника – женского рода. Да и царь – это женщина, потому что царица – это не жена царя, а малая царь. Как ларец – это малый ларь. Поэтому дом – то же, что и дама, а дама наоборот – это мать. Мать ведь тоже дом для зародыша. Но и не случайно у дома – женские названия: дверь, стена, крыша. Пол, правда, мужской, но у украинцев пол – это пiдлога, т.е. то, что под логом, под ложем или под лежанкой, а потолок – стеля. Печь и у русских печь. Постель тоже. Стол и стул – мужские, но они – от постели. Раньше и столы, и стулья стелили, а потом скатывали, поэтому их ещё именовали скатертями, а когда не скатывали, а сворачивали, то ворохами, а позже — коврами. Очевидно, этим занимались мужи, поэтому у них и мужской род.
И сказанного следует, что царь – не тот, кто царствует лёжа на боку или сидя на троне. Царь – это строитель. А строитель – это старатель. Нет более сложного занятия на Земле, чем строительство, поэтому чтобы им заниматься, нужно стараться. В том числе и за учебным столом. Век живи, век учись – это  строительная истина. Промышленность строительных материалом предлагает всё новые и новые материалы и способы их применения. Но основа архитектуры остаётся прежней. Эта основа – трёхмерное пространство. И архитекторы полагают, что они являются непревзойдёнными мастерами пространства. Между тем они только думают, что имеют дело с пространством, а на самом деле они занимаются помещениями, проще говоря, местом. И как раз место они именуют пространством, а что такое пространство…
Пространство – от роста. Или от распространения. Как растёт дерево? Сначала вверх и вниз, а потом – во все стороны. Причём не только на север и на юг, а также на запад и восток, но и в промежутки между ними. И дерево не только растёт, но и ветвится. Отсюда – и развитие, т.е. рост и ветвление. И его развитие – не трёхмерное. Оно – многомерное. Ведь каждая ветвь – это своя длина и своя толщина. А ветвей этих у дерева – сотни и тысячи. Но помещение, в котором сидит обычно мыслитель, трёхмерное. От него и трёхмерен весь мир мыслителей. И всё их мышление – трёхмерное, если вообще не плоское или не прямолинейное. Но истинное пространство к этому не имеет почти никакого отношения. В природе прямоугольное строение имеют только кристаллы поваренной соли и атомная решётка золота.  Из-за этого прямоугольная архитектура солёная от пота строителей и обходится как золотая.
Человек состоит не из кубиков, не из прямоугольных клеток и не из многогранников. Он состоит из шариков. А как он из них состоит, видно на примере мыльной пены. Её изучил немецкий архитектор Фрай Отто. А русский архитектор Калиниченко Н.Н. проектирует и строит дома по законам, которые открыл архитектор немецкий. Ведь мыльная плёнка, из которой состоят мыльные пузыри, в 40 раз тоньше человеческого волоса. И, тем не менее, из неё образуются целые сооружения метровых размеров.
Фрай Отто установил, что дело всё – в устройстве мыльной пены. Оказалось, что все её пузырьки слипаются строго по одному и тому же закону. Суть его в том, что углы между плёнками слипшихся пузырьков всегда равны не 90º, как в современной архитектуре, а 120º как в пчелиных сотах. И здесь надо бы отметить, что воск, из которого состоят пчелиные соты, и не строительный материал вовсе. Тем не менее, соты и сами висят в улье, и мёд в себе несут не разрушаясь. Более того, японские астрофизики установили, что видимое вещество Вселенной не распределено равномерно по ней, а собрано в перегородки вселенских сот. В самих же сотах встречаются лишь одинокие звёзды. То есть и мыльная пена, и пчелиные соты, и Вселенная построены по одному и тому же Закону. И это не просто так. Известно ведь, что Природа не терпит расточительства. У Неё всё оптимально. Или, если хотите, в Природе действует принцип разумного минимума. А чем человек хуже? Менее совершенен? Но человек – самый совершенный представитель Природы. Почему же он не учится хотя бы у себя?
Древние греки утверждали: «Познай себя – и ты познаешь богов и Вселенную». Но кто это у нас познаёт себя? В какой школе или в каком вузе учат самопознанию? Да и древние греки забыли написать, как это делается.
Русская народная мудрость гласит: век живи – век учись. Единственное, чего не говорит народная мудрость, так это как учиться. То есть это тоже одно из тех благих пожеланий, которыми выстелена дорога в ад.  Однако здесь подсказка в слове «учиться». Учёба – от науки, а наука – от Ука. Вообще-то Ук – это звук У, но в науке все звуки, поэтому изучить – значит, озвучить. И научить – значит, показать, как озвучивать.
Казалось бы, чему здесь учиться? Детей этому никто не учит, а если и учат, то только в том случае, когда у ребёнка проблемы со звуками. Но это – работа логопеда, а не учителя. А работа учителя – давать знания. Но знания ли?
Самой точно наукой считается математика. Как писал немецкий философ Эммануил Кант, без математики нет и не может быть никакой науки. Математика – это язык и физики, и квантовой механики. Но в математике пространство трёхмерно, как кабинет математика, поэтому математики даже объем шара измеряют кубами. Да, для этого им пришлось придумать дифференцирование и интегрирования, и вообще высшую математику. И некому им сказать: мальчики, зачем вы страдаете ерундой? Ведь математику как истину в последней инстанции преподают везде, где ни попадя. А там, между прочим, даже умножения нет. В математике есть лишь сложение и вычитание. Например, дважды два будет четыре лишь в том случае, если первая двойка будет любой  двойкой, а вторая – двойкой разов. То есть если два кирпича или яблока взять два раза, то будет четыре кирпича или яблока. Но это же сложение, мальчики! А вот если перемножить двух кролей на двух крольчих, то получится до 44 кролей и крольчих. Четыре же кроля и крольчихи получатся лишь в том случае, когда у них перемножение не состоится.
Да, математики – не кролиководы. Но и не учёные, поэтому их математика портит всю картину, и из-за них науки нет нигде. Ведь в основе математики – формальная логика, а формальность – от формы, форма же – это вид, а видим мы лишь поверхность. В свою очередь, логика – это словесность. Отсюда формальная логика – это поверхностная словесность. Суть же – внутри, в глубине. В том числе – и в глубине пены. Поэтому современному искусству, именуемому по незнанию наукой, она недоступна. У настоящей науки есть две составляющие, которых нет ни в математике, ни в любой другой официальной или академической науке. Первая – это научный язык. Терминология – это не язык, а словарь. Вторая – это метод познания. Существующие научные методы к познанию никакого отношения не имеют. Всё это – методы исследований, наблюдений, испытаний, поисков и осмыслений. Эти методы уже позволяют человеку делать всё, что он ни пожелает, но они не дают ответа на вопрос, а что ему на самом деле нужно, поэтому чаще всего своё могущество и свою энергию человек использует во вред. В лучшем случае — на отопление улицы.
Автор открыл настоящий научный язык и настоящий метод познания, поэтому он и написал эту статью, а также издал две книги о познании. Первая — «Азы науки», вторая — «Истины и парадоксы», Москва, СИНТЕГ, 2005 г.
Архитектор                    Калиниченко Николай Николаевич                .