Часть I

На вопрос «как?» отвечает метод. Сегодня этих методов – выше любой крыши, если все их изложить на бумаге. Поэтому философы, чтобы занять себя чем-то полезным не только для себя, но и для других, придумали методологию. По-русски это — сведения о методах, но философы даже философию величают наукой, поэтому и методология у них – тоже наука. Пользы от этой науки другим наукам как от философии, т.е. никакой, потому что у каждой науки – свои методы, зато философы при деле, причём давно и надолго.

Формальная логика

Первым из известных, кто попытался навести порядок в мышлении людей, был греческий философ Аристотель. Ему принадлежит честь изобретателя трёх законов формальной логики. Четвёртый закон предложил немецкий математик Лейбниц. Формальная логика лежит в основе математики, а математика лежит в основе всех современных наук. Таким образом, вся методология зиждится на формальной логике, более того, сводится к ней, поэтому её можно было бы и не создавать, если бы не было философии. Но философия есть, а вместе с ней есть и все её, скажем так, наработки.
Основная цель, которую ставил перед собой Аристотель при создании формальной логики, было устранение противоречий в мышлении. То есть формальная логика как метод призвана отвечать на вопрос: как надо мыслить непротиворечиво? К сожалению, задумка Аристотеля не сработала, поскольку он подошёл к мышлению чисто формально. Мол, если не противоречить в мышлении, то в нём и не будет противоречий. Ну, и что тут выдумывать? А законы – это для солидности. На самом деле это не законы, а правила, которые, как известно, имеют исключения. Даже одно правило: не противоречь. Но как тут не противоречить, когда у тебя в руках чёрно-белая фотография или перед тобой чёрно-белая зебра? Вот как-то так и надо. Зато формальная логика позволяет придраться даже к фонарному столбу. Мол, что, окопался, провода развесил, подслушиваешь, гад, докладываешь? А сколько ведьм сгорело на кострах Священной Инквизиции? А сколько врагов народа было расстреляно коммунистами? На самом деле это были женщины и мужчины, но сжигали и расстреливали ведьм и врагов. И попробуй, возрази. Сам там будешь.
Но, как ни странно, Аристотель был не первым методологом. Более того, и формальная логика была не первым методом мышления. И это легко понять и объяснить. Аристотель ведь свои «законы» придумал, а для этого, как заметил Лейбниц, нужны достаточные основания. То есть, во-первых, нужна потребность в правилах, которые исключают противоречия в мышлении. Такую потребность создали софисты, которые своими мудрствованиями надоели не только Аристотелю. Во-вторых, нужен был ещё и свободный от праведных забот мыслитель, потому что зарабатывание на жизнь в поте лица противоречит сочинению правил непротиворечивого мышления. Аристотель оказался таким мыслителем, причём в нужном месте и в нужное время. Наконец, в третьих и четвёртых, этот мыслитель должен был и сам созреть, и найти время для выполнения этой задачи. Так что формальная логика появилась не с бухты-барахты.

Дихотомия

Но за сто пятьдесят лет до Аристотеля родился другой грек, известный как Гераклит Тёмный из Эфеса. Из Эфеса он потому, что там родился, а Тёмным его прозвали современники за то, что он говорил непонятные вещи. Например, всё течёт, всё изменяется. Скалы, правда, не текут, но изменяются. Или нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Тут уже не сразу и сообразишь, что Волга уже сотни лет Волга, но, тем не менее, она всегда разная. Наконец, самым непонятным высказыванием Гераклита Тёмного из Эфеса было высказывание о том, что единое есть то, что состоит из двух противоположностей, которые при разрезании этого единого обнаруживаются. Яблоко, конечно, можно разрезать на две половинки, но можно и на три, и более. А как быть с человеком?
Для русских и вообще славян это не вопрос, потому что у них человек делится на две половинки, т.е. на женщину и мужчину. А вот у греков антропос – это не человек, а мужчина. И у англичан мэн – это мужчина, и даже у римлян гомо – это тоже он, т.е. хам. А женщина у англичан – это вумэн, т.е. женский мужчина. Очень смешно. Но из-за этого западные мыслители, к которым относятся и Аристотель с Платоном, и современные философы, были вынуждены сделать дихотомию Гераклита однобокой и, по сути, не дихотомией. Применительно к человеку она у них выглядит так: мужчина – это или мужчина, или не мужчина.
Гегель воспринял дихотомию Гераклита, хотя и обозвал диалектикой. Подмена понятий – это разновидность противоречия, и с ней философы борются точно так же, как и с противоречиями, т.е. никак, а Гегель даже преподавал философию в Берлинском университете. Тем не менее, он выступил против формальной логики, а, по словам Энгельса, как бы играючи покончил с ней. Но философия – дама косная, и её косность хорошо усваивается философами, поэтому они до сих пор не поняли, что сделал Гегель с формальной логикой. А он, между прочим, показал, что она мертва для всякого движения вперёд. Это уже слова Ленина, но слова правильные. В частности, он показал, что она не только не борется с противоречиями, но ещё и односторонняя. А односторонность, писал Ленин в своём конспекте «Науки логики» Гегеля, — это одеревянелость, окостенелость, субъективизм и субъективная слепота. Поэтому Гегель писал, что в дихотомии обе стороны должны быть определёнными. А то пишут, несладкий. А какой? Сухой тоже несладкий. А зелёный может быть вообще кислым, если не горьким.
Понятно, что у Гегеля как у профессора были слушатели. Но слушатели – не обязательно последователи. А у него были и такие, поскольку он ещё и издавал свои работы. Причём так называемые гегельянцы были не только в Германии. Зато в Германии были и младогегельянцы, а среди них были Маркс и Энгельс. И они не только восприняли так называемую диалектику Гегеля, но и изменили её. У Гегеля она стояла на голове, а Маркс её поставил на ноги. У Гегеля она была идеалистической диалектикой, а Маркс и Энгельс сделали её материалистической. И здесь требуются уточнения.

Диалектика Маркса и Энгельса

Под диалектикой Маркс и Энгельс понимали развитие путём борьбы и единства противоположностей. Позже к ним примкнул и Ленин. А под материализмом весь этот трояк понимал противоположности, взятые из жизни, т.е. конкретные предметы и события, а не абстрактные идеи и понятия, как это было у Гегеля. У Гегеля ведь всё начинается с Абсолютной Идеи или просто с Абсолюта, который в своём развитии порождает всё остальное. Очевидно, что это – идеализм. Но Ленин заметил ещё кое-что, что ускользнуло от внимания его учителей и предшественников Маркса и Энгельса. Во-первых, он заметил, что диалектика Гегеля – это Наука о развитии. Маркс с Энгельсом, будучи отъявленными материалистами, до этого не могли додуматься, потому что они подчинили своё мышление конкретной материальной жизни. Из-за этого они в практике искали решения противоречий между противоположностями и в этом видели развитие. Отсюда и заблуждение, согласно которому практика – критерий истины. Практика – это критерий теории, а не истины. С истиной у Маркса с Энгельсом была большая неопределённость, а отсюда и не только с ней.
Практика – это вещь искусственная. Её творят люди, а люди разные бывают, поэтому разные у них и практики. Кто-то рожает, а кто-то убивает. И где здесь истина?

Истина

Слово «истина» есть только у славян. Им славяне называют то, что есть. Но кроме этого многое имеется. И имеется людьми, а люди, как уже было сказано, разные, поэтому многое имеется по-разному. И, что хуже всего, не так, как есть, просто ложно. Например, и у христиан, и у мусульман женщина – не человек, а помощница мужчины. Помощница в чём? В рождении детей? Или в их грудном вскармливании?
Истина не только есть. Ещё она и естественная, т.е. такая, какая есть, без прикрас и извращений. А ложь всегда искусственная, не такая, как есть. Более того, искусственное всегда ложное, потому что оно таким было положено или сделано изначально. А ещё искусственное субъективно, потому что оно было изготовлено кем-то или чем-то. В свою очередь, естественное образуется само в ходе своего развития. В западных наречиях, включая немецкие, слова «естество» тоже нет, поэтому Маркс и Энгельс не могли понять и принять «идеалистическую диалектику» Гегеля, которая не только представляет собой Закон естественного развития, но и является той движущей силой, которая осуществляет это развитие.
Справедливости ради надо заметить, что Закона естественного развития у Гегеля ещё не было. У него был диалектический метод, который, по словам самого Гегеля, в своём развитии превращается в систему. Так вот у Гегеля ещё не было этой системы. В том числе и поэтому он не знал, что это за система. Кроме того, у него, как и у всех его последователей, не было истинного языка, поскольку немецкая речь, на которой говорил и писал Гегель, — это ложный язык. Кстати, все прочие речи, включая и русскую речь, тоже ложные. А знания находятся в истинном языке. Именно поэтому сегодня ни один философ и ни один другой мыслитель не знает, что такое диалектика Гегеля.
Ближе всех к решению этого вопроса был Ленин, но и он не пришёл к нему. В своей статье «К вопросу о диалектике» Ленин пишет: «Раздвоение единого… на противоречивые части… есть суть… диалектики». И хотя здесь же он даёт ссылку на Гегеля и Гераклита, до него не доходит, что раздвоение единого – это не диалектика, а дихотомия. И хотя он назвал Науку Логики Гегеля Наукой о развитии, он не заметил, что «дихотомия» по-русски и есть «развитие». Этого не заметили ни Гегель, ни Маркс, ни Энгельс, ни прочие мыслители и учёные. И так это потому, что мыслители привыкли полагаться на свой или чужой ум. Маркс с Энгельсом попытались выйти из его плена, назвав этот плен идеализмом, но попытались с помощью всё того же ума, которого им было не занимать. В итоге ложный, поскольку искусственный идеализм они заменили таким же ложным, потому что тоже искусственным материализмом, а вместе с идеологической шелухой вытряхнули из Науки Логики Гегеля и его дихотомический метод, первенство в открытии которого принадлежит Гераклиту.

Истинная философия

Так в очередной раз философия победила, хотя Маркс с Энгельсом её уже похоронили и отпели. Более того, победила не философия, а то, что так именуется. Дословно «философия» — это «любовь к мудрости», а «мудрость» дословно – это «матерь суть». Именно поэтому мудрость – женского рода. Отсюда философия – это религия в Царстве Матери, поскольку «религия» – это «связь» на латыни, а какая связь может быть с матерью кроме любви? Такая же связь, т.е. религия и с отцом, поэтому в Царстве Отца любят Отца. Таким образом, современная философия – это не философия. Или ложная философия. То, чем занимаются современные так называемые философы – это мужская мудрость, которая звучит как мудрёж. Иначе это — словоблудие, а также мышление и идеализм. Но есть и ещё одно название – патриотизм. Отсюда следует, что материализм — это философия, а идеализм — это патриотизм, и в обоих этих случаях мы имеем дело с религией, а не с наукой. То есть марксизм – это религия рабочего класса, а идеализм – это религия буржуазии. И ведь не поспоришь. Но ход наших рассуждений ведёт не в заоблачные выси или в бездонную пропасть, а к человеку. И здесь надо отдать должное нашим идеологам и патриотам, антропный принцип они у себя в своём ведомстве не только обкатали, но и получили обычный для этого ведомства пшик. Да и как иначе?
«Антропос» более звонко и без звука «п» — это «андрос», а «андрос» чуть иначе и без древнего окончания «с» — это «дрын». В свою очередь, «дрын» значит «дурень», т.е. дуры сын. И всё это – разные названия мужчины. Причём важно заметить, что все эти названия происходят от звания женщины, т.е. матери, потому что «дура» — это и «дыра», и «дыра» наоборот, т.е. «рода». А это означает, что, во-первых, до Царства Отца было Царство Матери, и, во-вторых, человеческие названия сложились в Царстве Матери, а не в Царстве Отца, в противном случае все названия женщин происходили бы от званий мужчин. Никакого намёка на это ни в патриотической истории, ни в отеческой науке, ни в идеалистической или материалистической философии или в какой бы то ни было религии нет. Ничего об этом нет и в марксизме, что является достаточным основанием считать его ложным материализмом. А вот лишить его диалектичности не получится, потому что диалектика тоже ложная.

Диалектика как таковая

Вообще диалектика – то же самое, что и диалог. Разница лишь в том, что «диалектика» – от «лексуса», т.е. слова, по-гречески, а «диалог» — от «логоса», т.е. слога и слова, по-русски. В обоих случаях это разговор. А в разговоре бывает и единство мнений, и их борьба, иначе – противоречие. Но это означает, что у нас диалектики все, кто разговаривают. И когда у диалектиков есть взаимопонимание и согласие, их диалог мирный и приятный для обеих сторон. А когда взаимопонимания и согласия между ними нет, тогда идёт не столько борьба мнений, сколько спор. Вот поэтому у древних греков диалектикой называли искусство спора. Но искусством чего бы ни была диалектика, она всегда искусство, т.е. не естество и как таковая она всегда ложная, даже если и материалистическая. А марксизм – это материалистическая диалектика. И что в ней ложного?

Борьба

Ложная в диалектике борьба. На самом деле борьба – это выбор. Или отбор. Борцы ведь борются не столько из любви к искусству, сколько чтобы победить. То же самое делают и спорщики, и спортсмены, и соперники. А победить они хотят для того, чтобы стать избранными. Мир современного человека стал предельно искусственным, т.е. он уже во многом перестал быть человеческим. Именно поэтому его называют и миром машин, и миром компьютеров, и миром информации, и миром денег, и как-то там ещё, но только не миром человека. И сегодня уже мало кто понимает, кем избранным он должен быть. Сегодня чаще всего думают об избранности Богом, а также судьбой. Но в Царстве Матери думали об избранности царевной. Большинство русских сказок – об этом, т.е. о том, как Иванушка Дурачок женился на царевне. Кстати, дурачок не значит глупец. Дурачок – от дурака, а дурак – это К дуры. Даже кака дуры, помёт, кизяк, отпрыск, сын. А дура, как уже сказано было, это дыра, наоборот – рода. То есть тоже не глупая, а родящая, гонящая, гена, жена, мать. Так вот, женился Иванушка на царевне, и стали они жить-поживать, да добра наживать. А добро у них – это дети. Прочего добра у царей и так вдоволь.
Таким образом, исходно борьба – это выбор себе достойной пары для успешного продолжения рода человеческого. А в марксизме борьба – это уничтожение одной из противоположных сторон, которая не является истинной действительностью. Отсюда мысль Маркса о диктатуре пролетариата ради уничтожения капиталистов, т.е. эксплуататоров. Для её обоснования ему пришлось разделить диалектику на диалектику существования и диалектику сущности. В диалектике существования противоположности имеют одинаковую сущность, а в диалектике сущности противоположности становятся разными сущностями. Например, мужчина и женщина имеют одинаковую сущность, а рабочий и капиталист поначалу тоже, но в своём развитии они переходят в крайности, которые уже имеют разные сущности. И здесь Маркс поступил как обычный двоечник, т.е. просто схитрил.

Истинные противоположности

В своё время Гегель писал о том, что противоположности в своём развитии могут переходить друг в друга. Правда, Гегель был чистым мыслителем, поэтому он стремился иметь дело лишь с самыми общими понятиями. И совершенно напрасно. Как заметил Ленин, читая Гегеля, абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Так вот, такие очевидные противоположности, как свет и тьма, имеют переходы друг в друга в виде сумерек и рассвета, а тот же день переходит в ночь с помощью вечера, и ночь переходит в день с помощью утра. Зима переходит в лето через весну, а лето переходит в зиму через осень. Наконец, между мужчиной и женщиной есть переходы в виде гермафродитов, т.е. педераста и лесбиянки. Сущность этих переходов одна, а плоть другая, и эта другая плоть оказывается не у дел. Как было известно ещё древним грекам, гермафродиты бесплодны. А бесплодны они потому, что развитие их сути и плоти пошло в разнобой.
Ни Гегель, ни Маркс с Энгельсом не удосужились обратиться к грубой материи, поэтому и нагородили огороды. Гегель, правда, понятен только мыслителям уровня Маркса и Энгельса, да и то далеко не совсем, а Маркс с Энгельсом сумели стать понятными и рабочим. К чему это привело, хорошо видно на примере России. В начале ХХ в. население России было 180 млн. человек, а через 100 лет оно составило 140 млн. человек. При этом население Китая за тот же срок выросло в пять раз, хотя русский народ – самый плодовитый народ на Земле. И всё потому, что в России рабочие на 73 года стали капиталистами. Вот что такое диктатура пролетариата. На латыни это – гомосексуализм. Каждый сверчок знай свой шесток! И не в свои сани не садись.

Но что значит знать?

Слово «знать» есть лишь у славян. А это значит, что ни Гераклит, ни Гегель, ни Маркс с Энгельсом не могли ничего знать. Вместо этого они думали и ведали, полагали и предполагали. Так и надо рассматривать их работы. Не как истину в последней инстанции, а как предположение, которое требует проверки. Конечно, лучше было бы проверить марксизм теоретически, но сделать это было некому, поскольку даже Ленин, который владел русской речью и знал слово «знание», ещё не знал, как знать. Это знание было забыто из-за того, что с XVII в. миром стали править германские и романские народы, а владеть иудеи, в речах которых нет ни слова «знание», ни слова «истина», но которые, тем не менее, возомнили себя самыми передовыми и самыми развитыми народами и стали учить уму-разуму всех, включая и действительно самый передовой, самый развитый русский народ. Между тем учить учёного – только портить. Вот и испортили западные учителя русский народ так, что уже и он ничего не знает.
Знания – не в головах умных людей и не в их книгах, мыслях, понятиях, представлениях. Знания — в названиях, а названия – в корнях слов. Зри в корень – и будешь знать.

Капиталисты и пролетарии

Выше мы уже показали, что такое диалектика и что такое дихотомия. Сейчас мы покажем, что такое капиталист. Пролетарий пролетает, поэтому и так понятно, что это – неимущий. И, как сказал бы Гегель, это дурацкое название. Он, правда, говорил, дурное, но дурацкое точнее. Его ведь придумали дураки, а не дуры. На самом деле рабочий – не неимущий. Он имеет руки, ноги, голову. А ещё он имеет навыки рабочего. Какой же он неимущий? Маркс называл его товаром, который сам себя продаёт капиталисту. Но у русских есть другое название: товарищ.
Обычно думают, что товарищ – то же, что и приятель. На самом же деле товарищ — это всё же товар. Тут Маркс прав. Тем более, что и женщин называют товарками, т.е. маленькими товарами. А товарищ – это большущий товар. И этот большущий товар творит все остальные товары. Чем же он пролетарий?
Экономисты думают, что товар – это предмет, предназначенный для продажи. И приводят пример с сандалиями. Мол, если сапожник стачает сандалии себе, то это не товар. И если жене своей стачает сандалии, то это тоже не товар. При этом эти умники не учитывают то обстоятельство, что сапожник всегда без сапог. Ну, да, в нашем случае без сандалий. А это значит, что сапожник шьёт сапоги только на продажу. Однако сапоги становятся товаром не от этого. Сапоги или там сандалии становятся товаром потому, что они творятся, а не делаются или производятся. И товарищ сапожник – это не простой рабочий, а творец. Точнее, товарищ, творящий товары. И эти товары – его частная собственность. На некоторых даже его клеймо имеется. Или подпись. Рука мастера, наконец. Тут кто во что горазд.
А капиталист? А «капиталист» значит «головаст», поскольку «капитал» — это «голова» на латыни. По-английски это бизнесмен, а по-русски – хозяин. Карл Маркс, всё же будучи немножко материалистом, точнее, малость вхожим в практику капитализма, заметил, что в самом начале капиталист – и швец, и жнец, и на дуде игрец. То есть он тебе и товарищ, и торговец, и кладовщик, и поставщик, и учётчик, и сторож, и уборщик. А потом, с развитие производства и капитала, он начинает нанимать себе заместителей, и, в конце концов, совсем уходит от дел, ест ананасы и рябчиков жуёт. Тем не менее, душой и сердцем, а также капиталом он со своим детищем. То есть капиталист – это хозяин независимо от того, где он находится в данное время: на яхте или в личном самолёте, в автомобиле или на пляже, в ресторане или в постели. И как таковой он никак не противостоит рабочему товарищу уже хотя бы потому, что они могут вообще не встречаться. А это значит, что вся та материалистическая диалектика и весь исторический материализм, который выдумал Карл Маркс, выеденного яйца не стоит, потому что даже как диалектик он был никто. Но это для познания, конечно. А как сочинение на заданную тему – вполне приемлемое чтиво. Особенно в качестве снотворного. Глубокий сон на третьей странице гарантирован. Пишущий эти строки выспался над «Капиталом» всласть.
А кто же тогда противостоит товарищу?
Вспомним всё того же пресловутого сапожника, которого так любят упоминать экономисты. Кто ему противостоит? Правильно, покупатель. Но это если речь идёт о штучном товаре. Об одной паре сандалий, например. А если сотворилась целая партия товаров? Пришло вдохновение, например. Или здоровья подвалило. Да та же корова околела, а шкура оказалась добротной. Куда девать кучу товаров? Не сидеть же товарищу сапожнику на базаре. Надо договориться с торговцем, который только то и делает, что там сидит. О чём договориться? О цене товара, объёмах поставки, сроках и ассортименте. А чтобы договориться, надо стать напротив. Или, даже лучше, сесть. Вот кто противостоит или противосидит товарищу. Торговец. И без торговца товарищу никак. Ему ведь творить надо, а не лясы точить, на сходки ходить, революцию делать.
Понятно, что так это – в частном секторе, где хозяина как бы и нет. На самом деле хозяин есть и для частного сектора, и этот хозяин – тоже глава, тоже капиталист, но ещё и государь. Он тоже не суёт свой нос в творческий процесс, тоже ест ананасы и рябчиков жуёт. Красиво жить не запретишь. Да и зачем выдумывать что-то ещё? Хозяин – он и в Африке с Австралией, Европой и Азией, не говоря уже об обоих Америках, хозяин.
Но возвратимся к капиталисту. Частный сектор – это там, где товарищи как бы самостоятельные, от других товарищей независимые, обособленные, кулаки. А капиталистическое производство – это уже общественное производство, где всё те же товарищи собраны под одной крышей, если не под несколькими, в одно творческое общество или коллектив, в тот же цех, у которого в распоряжении имеются и необходимые орудия производства, и высококачественное сырьё, и энергия, и прочие блага, которых у частника может и не быть, точнее, быть не может. И чем это не социализм в отдельно взятом цеху или на отдельно взятом предприятии?
Вспомним Генри Форда. Этот ушлый бизнесмен поставил производство автомобилей на поток, чем резко увеличил производительность творчества товарищей автомобилестроителей и снизил себестоимость творчества автомобилей. Более того, разрешил своим товарищам рабочим покупать эти автомобили себе, в свою частную собственность. Это был хороший рекламный ход. Да, Форд несказанно разбогател. Но и его рабочие не бастовали. Эксплуатировал он их? А как же? А они его? Ну, разумеется. Где бы ещё они смогли получить такую работу в таких условиях и при такой зарплате?

Метод Маркса

Маркс с Энгельсом хоть и считали себя учениками и последователями Гегеля, они его не поняли, поэтому покритиковали и отвергли. Ленин в Гегеле понял больше, но к тому времени, когда он прочитал «Науку Логики» Гегеля, а это было в 1916 г. в Берне, Швейцария, он уже был под впечатлением марксизма. Кроме того, уже третий год шла Первая Мировая война и не думать о ней было невозможно. Тем не менее, суть идеалистической диалектики Гегеля Ленин уловил, поэтому и назвал её Наукой о развитии. А вот Маркс и Энгельс сплоховали. Как и подобает настоящим мужчинам, они поняли развитие как искусственный, творческий процесс. Это отразилось и в описании Энгельсом метода Маркса. Философы ведь не нашли у Маркса описания его метода, поэтому решили, что этого описания нет, и стали предлагать свои версии и варианты. Но Маркс не стал описывать свой метод потому, что это сделал Энгельс. А в этом описании сказано, что при этом методе Маркс и Энгельс исходили из того, что всё есть отношение. То есть Альберт Эйнштейн со своей Теорией относительности опоздал чуть ли не на 100 лет. А поскольку это отношение, пишет дальше Энгельс, то в нём есть две стороны, которые как-то относятся друг к другу. Вот эти стороны и их отношения и рассматривали Маркс с Энгельсом, выявляя противоречия между ними. Причём рассматривали не вообще, а в практике, поэтому там же искали и разрешение этих противоречий в новом отношении. При этом противоречия они считали движущей силой развития, что и отразилось в их методе. А это — чистой воды диалектика, которую они поняли дословно. В диалектике ведь участвуют две стороны, которые противоречат друг другу, иначе спорят или соревнуются. И в любом случае это искусство, искусство спорить, как говорили древние греки. У Гегеля же не было диалектики. У Гегеля была дихотомия. И движущей силой дихотомии, или по-русски, развития является рост (раз) и ветвление (витие), т.е. составляющие развития. А это означает, что движущей силой развития является само развитие. Отсюда и слово «саморазвитие».
Но в саморазвитии нет никакой революционности, нет творческого движения масс, нет пламенного стремления к решающей борьбе, к преодолению противоположностей, к разрушению старого. Это лишь некоторые высказывания Маркса и Энгельса, однако и они уже достаточно зримо показывают диалектический дух марксизма. Этим духом одержимо всё коммунистическое движение. Впрочем, не только оно. Либералы не менее агрессивны. А всё потому, что они все, независимо от партийной принадлежности, мужчины. Мужчины же все – самцы, а самцов хлебом не корми, дай подраться за самок. Правда, это понимают лишь самые бесхитростные из них. Но чем образованней и осведомлённее, чем культурней и умней самец, тем он глубже закапывает от себя и других свою подлинную цель и свою подлинную мечту, заменяя принятыми и понятными стремлениями к власти, славе, богатству, могуществу, вседозволенности.
Маркс и Энгельс были одними из самых начитанных и осведомлённых людей своего времени. У них были для этого и желания, и возможности. Но при этом у них совсем не было знаний. Знания ведь находятся в русском языке, а его не знают и русские люди, поскольку русская речь, носителями которой являются русские люди, — это не язык. Это означает, что знаний не было не только у Маркса с Энгельсом. Они и сегодня мало у кого есть. Но задержимся пока на Марксе с Энгельсом.
Гегель утверждал, что предметы считаются познанными, если они «становятся простыми названиями идеи». В данном высказывании слово «идея» лишнее, и оно здесь потому, что Гегель тоже был мужчиной. А отличительной особенностью мужчины является его искусственность. Он ведь не сам родился, а его родила мама. От этого он и товар, т.е. творение. И рожать он не способен, зато способен творить по своему образу и подобию. Тут опять Маркс прав. А образ и подобие у него искусственные, поэтому и творит он искусственные товары. Но не только. Те же Маркс и Энгельс товары не творили. Они творили идеи. Та же материалистическая диалектика – это идея. Тот же исторический материализм – тоже идея. Диктатура пролетариата – это идея. И весь марксизм с ленинизмом – это идеализм, а резко отрицательное отношение Маркса к идеализму Гегеля – от незнания Маркса о том, что он не менее идеалист, чем сам Гегель. Мужиками ведь были оба, следовательно, оба – искусники. Да, Гегель был значительно мудрее, зато Маркс был значительно наглее, или, как принято говорить на Западе, агрессивнее. Но заблуждались оба, потому что оба были окостенелыми, одеревянелыми, субъективными и субъективно слепыми мужчинами. Гегель, правда, был не настолько односторонним, как Маркс, и, тем не менее, хромал не слабо, поскольку русского языка не знал. А об изъянах марксизма нужно было бы написать не меньше, чем сам марксизм. Но стоит ли копаться только в глупостях Маркса? У человечества и без него их хватает.

Власть

Итак, власть. Для кого-то это просто идея, а для кого-то – название истины. Как было сказано ещё Владимиром Далем, истина – это то, что есть, а не имеется. Идея имеется кем-то где-то, а истина есть сама по себе. Власть тоже есть где-то. Но чтобы узнать, где она есть, сначала надо узнать, что она есть. А для этого надо рассмотреть власть как название, а не как понятие. Кстати, Маркс возразил Гегелю по поводу познания, что предметы остаются «непонятыми определениями», если «они не поняты в их специфической сущности». Из этого возражения следует, что Маркс не различал познание предмета и его понимание. Для мужчин это нормально.
«Власть» — это «воля суть». Это название древнее, а в древности гласных звуков ещё не было столько, как сейчас, поэтому приходится их восполнять. Но дело не только в гласных звуках. Согласные тоже появились не все сразу. Зато появлялись парами. Например, звук «п» разделился на звуки «б» и «в». Так «поля» стала и «волей», и «болью», а «лепа», т.е. «поля» наоборот, стала «любовью». Так что, как видим, не случайно «воля» у сербов значит «любовь», а «воля» наоборот, т.е. «лав» означает «любовь» у англичан. Язык ведь на Земле один, а вот речи – разные.
В древности существительное «воля» было корнем глагола «волеть», которое у русских означало «желать». Отсюда воля – это ещё и желание. Что люблю, то и желаю. Это естественно. Но «воля» также является корнем «владения». То есть что люблю, то не только желаю, но им и владею. Это тоже естественно. Зачем же владеть тем, что ненавидишь? Но отсюда власть – это владение. А ещё власть – это волость, иначе – область, поскольку «в» и «б» равнозначны. Вот так чистая идея в своём развитии материализуется. Бедный, бедный Маркс! Но это ещё не конец.
Воля – это ещё и Валя, а если наоборот, то и Люба. И всё это сегодня – женские имена. А в древности это были женские звания. Иначе говоря, так звали женщин. Не женщинами их звали, а волями или валями, а также любами и болями. И поэтому их любили и волели, а также ими болели, владели и обладали. А поскольку все они, так или иначе, были матерями, то все их звания были матерными, или, как любят выражаться идеологи, материальными. Тут уже пора возопить идеалистам, поскольку здесь уже ясно, что идеальное вышло из материального. Точнее, отеческое было рождено материнским. Иначе ведь не бывает. У отцов ведь нет не только родилки, но и матки. Такая вот невезуха.
Выше мы допустили чисто мужскую односторонность. Кстати, у некоторых мужчин одинаково хорошо работают оба полушария, поэтому они мыслят и как женщины, и как мужчины. Благодаря этому замечают, что не только сыновья и дочери любили и болели, волели и валяли матерей, но и наоборот. Более того, сначала матери болели или волели и обладали или владели своими детьми, а потому уже и наоборот. Поэтому власть и сегодня женского рода. Правда, только у славян. У прочих народов и народцев существительные не делятся по родам. Ещё не делятся. Отсюда и многие пороки в их мышлении, т.е. идеологии, а также в их материализме. Зелёные пока.
Итак, власть – девственна. Но сегодня она – в руках мужиков. Что они с ней делают? Насилуют. Силушка ведь есть, причём богатырская. А сила есть — ума не надо.
Да, нет, ум мужикам тоже нужен, но не для владения или обладания. Он им нужен для умения. Или нет? Экономисты и прочие прохвосты утверждают, что есть труд умственный, а есть физический. Но умственный труд – это просто мышление. Президент США Никсон, как заметили его избиратели, мог делать сразу два дела: сидеть и думать. И это никакой не труд. Хуже того, это даже не работа. Маркс, кстати, в «Капитале» уже различал труд и работу, а проклинаемые им на все лады экономисты не различают труд и работу до сих пор. А ведь есть ещё и служба. Так вот сидеть и думать, а также стоять и наблюдать – это и не труд, и не работа, а служба. А служба – это дело слуги. И теперь угадайте с трёх раз, слуга – это кто, мужчина или женщина?

Труд

Гадать бесполезно. Знать надо, что слуга – это дочь. А вот раб – это сын. То есть не слуга, и даже не узник. И работа – это дело раба, работея. В свою очередь, служба, как и послушание – это дело слуги. Ну, как всё запущено! Да, а труд – это Тея Руды. В Царстве Матери, о котором Карл Маркс даже не заикнулся ни разу в своих бесконечных работах, Землю звали Рудой за то, что она всё родит. Но ещё раньше так звали маму, потому что она всех родит. Однако труд – это всё же дело не только Земли и не только Солнца. Это ещё и дело народа. Земля и Солнце вместе – это Природа, а Природа и Народ вместе – это Труд. В переводе на более молодую латынь Труд – это Культура, потому что Культура – это Культ Терры или Земледелие с большой буквы, т.е. не обработка почв и разработка грунтов, а возделывание Земли. Для полноты и ясности стоит добавить, что Народ – это Отцы и Матери. И если всё это изобразить, то получится та дихотомия, которую открыл Гераклит и частично развил Гегель, но которую закопал в диалектику Маркс, выдав вместо неё «улучшенный» вариант, в котором имеется только диалектика без сути, т.е. без дихотомии.

ТРУД
плоть
ПРИРОДА НАРОД

ЗЕМЛЯ СОЛНЦЕ МАТЬ ОТЕЦ

ЕДА ДОМ РОСТ ВЕТВЬ РАБ СЫН СЛУГА ДОЧЬ

Всякий политик или экономист сразу заметит, что в представленной дихотомии нет ни власти, ни собственности, ни творчества, ни искусства, ни естества, ни хозяйства. И вообще много чего нет. И это будет правильное замечание, потому что Труд ничего перечисленного и многого из не перечислено в себя не включает. В том числе Труд не включает то, о чём написал Энгельс в своей работе «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». В нём ведь нет ни человека, ни обезьяны. Мужчины и женщины тоже нет. А это значит, что представленная дихотомия неполная. Вся дихотомия Человека в восемь раз больше. И Человек в ней – не вершина, а середина. С двух противоположных сторон от него – Древа познания Женщины и Мужчины. Всё это представлено в первой книге из четырёх «Книг знаний Человека» и в «Малой книге знаний Человека». Труд же представляет собой корни Древ познания Женщины и Мужчины. Кстати, женские и мужские деревья – это не выдумка. Они есть в Природе. Скажем, тополь может быть и он, и она. Поэтому и женский труд – это не мужской труд. И хотя это – противоречие, без него не было бы человека. И его пока нет, потому что в Царстве Матери был материнский труд, а в Царстве Отца – отеческий. От материнского труда почти ничего не осталось благодаря усилиям отцов, а от отцовского труда (кому непонятно, читайте «отцовской культуры») скоро ничего не останется благодаря всё таким же жадным и наглым, целеустремлённым и мечтательным, но ничего не знающим и не осознающим отцам.

Как делать

Часть II

Еврейский вопрос

В конце своей работы «К еврейскому вопросу» Карл Маркс, сам будучи ближневосточных кровей, пишет, что эмпирическая сущность еврейства – торгашество и его предпосылки. А до этого указывает, что предпосылкой этой сущности является практическая потребность, своекорыстие, эгоизм. Отсюда «химерическая национальность еврея есть национальность купца, вообще денежного человека». И всё это – правильно, но всё это — не о евреях. Особенно если учесть, что и купец или денежный человек может быть любой национальности. Но тем более надо, наконец, разобраться с евреями, раз они и сами до сих пор в этом не разобрались.
Начнём с того, что в Германии евреев нет. Там judo. Слово «еврей» есть только в русской, украинской и белорусской речах, а уже в той же польской речи этого слова нет. И в чешской нет, и в словацкой, и в венгерской и в любой другой славянской кроме трёх указанных. А это означает, что у этих народов нет евреев. У западных славян есть жиды, а у других западных народов, у тех же англичан – иудеи. И это не случайно. На самом деле есть и евреи, и жиды, но это разные люди. И разные не по национальности, а по роду деятельности. А поскольку их до сих пор не разделяли, то их и путают. Например, в России жид – это презрительное название еврея. И хотя доля истины в этом есть, на самом деле это не так. И на это указывают названия евреев и жидов.
Еврей – это греческое слово с русским произношением. Греческое произношение – иерей. Похоже? Ну, а как же! А иерей – это, по-русски, жрец. Вот кто был в Египте. Там действительно были евреи. Но не в плену, а на работе. Еврей – это работа такая. Мумифицирование – это дело рук евреев. Правда, и ограбление пирамид – тоже, но на то были веские причины.
В Египте евреи были просто необходимы до тех пор, пока там были фараоны, точнее, похороны. Ну, пока там, в Коптии, хоронили цариц. Египет – это, на самом деле, Коптия, поскольку коренное население Египта – копты. И куда смотрел вундеркинд Шампольон?! А копты – это копатели копей цариц. Почему не царей? Потому что царь – это мать, а царица – это царька, а не жена царя. Отец – не царь, а рыцарь. Ивану Четвёртому Грозному бояре пытались втолковать, что он не может быть Матерью, но он оказался не столько Грозным, сколько Тупым, поэтому создал опричнину исключительно из немцев, которая и привела Московию к смуте. Но это уже не о евреях, хотя тоже важно.

Жидовский вопрос

Итак, евреи, оставшись без работы после падения Царства Матери и возникновения Царства Отца, ушли из Египта со всем, что смогли унести и увезти на верблюдах и ишаках, но ушли в никуда, потому что к их исходу хорошие земли уже были поделены. Это ведь было совсем недавно. Ну, и что прикажете делать бедному еврею? А надо искать, куда пристроить золото и прочие драгоценности, снятые с мумий, т.е. с похороненных мам. И такое место они таки нашли. Это были банки. А в этих банках сидели жиды. Вот так и произошло слияние евреев с жидами. У жидов, конечно, богом были деньги. Тут Маркс снова прав. А у евреев – Иегова, по-русски – Ба Яга, даже Баба Яга. То есть истинный Бог евреев – это Богиня, а они – Её жрецы. В смысле, жильцы. Ну, а жиды жадные, поскольку тоже живые. И поскольку и те живые, и эти, то они быстро нашли общую речь под названием Тора. Кстати, «Тора» наоборот и с английским произношением и есть «Речь». Тем более, что и в переводе «Тора» — это «Писание», т.е. письменная речь.
Прав также Маркс и в том, что не было бы никаких жидов (Маркс писал judo), если бы они не вписывались в общечеловеческую систему. То есть если бы они занимались чем-нибудь нечеловеческим. Но торгашество, а также банковскую и вообще финансовую деятельность придумали не жиды. Этим занимались ещё рыцари, т.е. сыновья Царицы Небесной Марии Магдалины, тамплиеры. И можно даже с полным правом сказать, что они и были первыми жидами. Кстати, тот остров в Париже на реке Сена, где сожгли на костре главарей ордена тамплиеров, и сегодня называется Жидовским. Да, Жидовским, а не Еврейским. Евреев там не жгли. Их вообще нигде не жгли. Даже в крематориях Освенцима и Дахау жгли жидов.
Но за что же жгли жидов? Ясное дело, за жадность. И из-за жадности. Наша Вселенная девственна, в том числе двойственна, поэтому и истина двойственна. Много жадных – это плохо. Вот и сокращали численность жидов. Но не славяне. Славяне устраивали жидовские погромы. А чтобы не жадничали. Фашизм же придумали жиды. В смысле, нацизм.
Но жаден всякий, кто голоден. А голод, писал Иоганн Шиллер, правит Миром вместе с любовью. Это значит, что жадность – просто крайнее проявление потребности. Какой потребности? Потребности потреблять. Потребляют ведь все, но некоторые потребляют и потребляют, потребляют и потребляют без удержу. И почему-то такие именно жиды. Вот за это они и получают как от чужих, так и от своих.
Но что такое потребление? Говорят, всё познаётся в сравнении, но не говорят, в сравнении с чем. А ещё говорят, что на контрастном фоне лучше видно. Отсюда следует, что познавать надо в сравнении с противоположностью. Но не с любой, потому что мужика сравнивают и сравнивают с козлом, а толку – никакого. А его надо сравнивать с родной противоположностью, т.е. с бабой. И тогда сразу видно, что она – дева, потому что у неё даже названия двойные: ба-ба, ма-ма, тё-тя, си-ся, а он – козёл однорогий, т.е. рог изобилия для своей насквозь двойной половиночки.
Итак, чтобы потреблять, надо это иметь, а чтобы это иметь, это надо присвоить, сделать своим, своей частной собственностью. Без присвоения невозможно потребление. Этого Маркс не знал и уже не узнает. Тем не менее, ему было известно, что присвоение невозможно без отчуждения, а отчуждение невозможно без производства. А что отчуждать-то, если ничего не производится?

Отчуждение

Но и тут Карл Маркс дал маху. Сколько ты ни отчуждай «Чёрный квадрат» Малевича, он всё равно останется «Чёрным квадратом» Малевича. Малевича уже давно нет, его шедевр уже успел поменять кучу владельцев, а он как был, так он и есть Малевича. То есть ну, никакого отчуждение, хотя Малевича и нет рядом с его пустым квадратом. И что произошло? А творение товарища Малевича было отторгнуто от него ещё при жизни. Чаще всего так и бывает. У Винсента ванн Гога было совсем не так, но одну из своих картин он всё же сумел отторгнуть от себя, или как говорят, продать. А отторжение имеет тот же корень, что и торговля. И всё противоречие еврейского купечества или торгашества кроется как раз в том, как они отторгают, а не в том, что они вообще торгуют. Все, так или иначе, торгуются, т.е. договариваются о цене вопроса, объёмах и сроках поставки, прочем. Но некоторые это делают подло, а некоторые – нагло. А есть и такие, которые отторгают грубо, насильно, зверски. Торговля – она разная бывает. Но итог – один: власть. Впрочем, и тут не так всё идеально.
«Власть» без звука «с» — это «валюта», а валюта – это деньги. Так что не случайно бог жидов – деньги. На самом деле бог жидов – власть, а деньги – просто средство. Но деньги – это непросто. Тем не менее, сейчас надо разобраться с противоположностью власти, которая оказалась всего лишь торговлей, иначе – переговорным процессом. У кого он так называется? Правильно, у политиков. А в таком случае кто они? Правильно, торгаши. А торгаши кто? Жиды. А политики любой страны кто? Жиды.

Творчество

Противоположностью торговли является творчество. Сотворила тварь товарку и отторгла её от себя. Или исторгла из себя. Это нормально. Сотворил товарищ товар и отторг его от себя. Подарил кому-то, или продал. По-всякому бывает. Но вот как творит товарищ? Сапожник уже поднадоел как-то. Да и не наш это пример. Возьмём токаря. Тоже товарищ ничего себе. Вот токарь включил токарный станок и тычет резцом в заготовку. Сам по себе токарь не точит. Повторяем для невнимательных, токарь тычет резцом в болванку. Иначе говоря, он лишь направляет резец куда надо, а резец режет сам, из-за чего он и резец, а не токарь. Просто диву даёшься, насколько точен русский язык. Речь, конечно, и близко не такая. А отсюда следует, что творец не столько творит или вторит, сколько управляет ходом творчества. А это означает, что творчество иначе – это управление, а творец иначе – это правитель. И правит он не только резцом, но и болванкой, и станком, и стружкой, и чем-то там ещё. И в этом его счастье, т.е. участь. Он этому учился. И выбор, потому что он её выбрал. Или она его. Мы выбираем, нас выбирают. А власть – это другое. Тоже важное, но не его. Он – творец, а не торговец.
И здесь есть одно противоречие, которое может заметить только славянин, да и то не всякий. Творец, точнее, товарищ не противоположен торговцу, потому что оба — мужчины. А это значит, что торговец – не торговец, а торговка. Тем более, что и торговля – женского рода. Творчество, правда, среднего, но, как мы уже знаем, средний род переходной и бесплодный, и на самом деле творчество – это занятие товарищей, следовательно, и род у него мужской. И русская речь не против, говоря «у него», а не «у неё».

Власть и правительство

Итак, что мы узнали? Что в народном хозяйстве правительство мужское, а власть – женская. И здесь пока приходится добавлять: должны быть. И в хорошей русской или украинской семье ещё недавно так и было. Отец семейства всё творил: и дом срубит, и сарай построит, и колодец выкопает, и поле вспашет. А мать семейства всем владела и всеми ведала. От этого и мышление у мужчин и женщин разное. У мужчины оно целенаправленное и сосредоточенное на работе, а женщины мыслят о пяти, а то и девяти предметах сразу: и о детях, и о печке, и о курах, и о муже, и о том, как она выглядит, и о соседке, и о погоде. Вот и не советуют ей управлять автомобилем. Правда, исследования показывают, что около 12 % женщин – это, на самом деле, мужики в юбках, а около 12 % мужчин – это бабы в штанах. Поэтому и женщины ставят рекорды в мужских занятиях, и мужчины вяжут крючком.
Да, но кто хозяин в доме? Спор этот давний и нерешённый. А всё потому, что в доме хозяин – хозяйка, а все религии — против. Но хозяйка — не жена, а тёща, притча во языцех. Вы спросите, почему тёща? А посмотрите на её окончание. Ничего не напоминает? Оно такое же, как и у товарища. Это окончание означает нечто большущее. В нашем случае это Та большущая, которая тащит. Что тащит? Всё хозяйство на себе. А кто же ещё? Остальные пашут, сеют, жнут, молотят, потом мелют и пекут, а она тащит и тащит, тащит и тащит. Одним словом, хозяйничает.
А тесть что делает? А он занимается воспитанием подрастающего поколения и вообще наукой. Делится, так сказать, своими и чужими жизненным опытом и познаниями, передаёт навыки и тайны мастерства. Это своего рода высшая школа в семье, если не академия. Так должно быть и в стране, поскольку страна – это тоже хозяйство на всю страну, и в нём тоже есть и хозяйка, и председатель. В другой семье хозяйкой может быть и свекровь, а председателем – свёкр. В России, да и во всём Мире сегодня не так, но здесь и удивляться нечему. Хозяйничают ведь те, кто в этом ни ухо, ни рыло. И правят не те, и владеют владыки. Правят хоть и мужчины, но те ли это мужчины? Кто их проверяет на профпригодность? Только практика, а она ограниченная и относительная, потому и субъективная.
Маркс с Энгельсом в оправдание своего подстрекательства упирали на то, что эти подлые капиталисты незаслуженно присваивают прибавочную стоимость. И не просто присваивают, а отчуждают. Из этого следует, что капиталисты – это чужаки для рабочих. А чужаки – это враги, враги же подлежат уничтожению. И вся писанина о том, что рабочий класс – это самый передовой и самый сознательный класс, который призван уничтожить классы вообще, была торгашеским жульничеством, так сказать, рекламным ходом со стороны самого известного жида Карла Маркса, которому не терпелось увидеть крах капитализма. Нетерпеливость – это разновидность жадности. Революционность тоже. Но человечество – это одна семья, семья народов. Да, в семье не без уродов, но в хорошей семье уродов не оставляют без внимания и не позволяют им вести себя уродски, в том числе революционно, а также жадно и эгоистично. В Царстве Матери у каждого народа было своё занятие. Евреи были жрецами, копты – могильщиками, цыгане – гонцами, жиды – ростовщиками, а русские – псами. Так их называли англичане и украинцы. По-английски «пёс» – это «дог», а по-украински – «кацап», т.е. «цапака». По-немецки «дог» звучит наоборот как «гот» и означает «бог», а по-польски «пёс» звучит как «магнат», т.е. «мохнат» и понимается как могучий. Это означает, что русские были не просто псами, а псами государства, т.е. его верными слугами.

Но что значит, государство?

«Государство» значит «Государь Суть Во», т.е. государь есть дева, она же – мать. А псы государыни – это её сыновья. Это означает, что Царство Матери, или, по-гречески Матриархат, а на латыни – Цивилизация, было русским, и оно было на Всю Русь, т.е. на Всю Землю. Тем более, что и Вся означала Свою, т.е. Материнскую. А это значит, что на Земле чужих людей не было, поэтому и отчуждать было некому. Как говорили коммунисты, на Земле был первобытный коммунизм. Да не коммунизм это был, а Хозяйство Матери, потому что Мать люди стали уважать сразу, как начали становиться людьми. А становиться людьми люди начали ещё тогда, когда были обезьянами. Сегодня некоторые спрашивают, почему современные обезьяны не становятся людьми. Вопрос неверный. Современные карликовые шимпанзе бонобо уже не совсем обезьяны. У них уже Царство Матери, т.е. они уже знают, кто такая мать, поэтому любят и уважают её за это. Более того, любовь у них – единственная связь между соплеменниками. Правда, эта связь тоже двойственная, т.е. девственная, поскольку она не только идеальная или духовная, но и половая. И что любопытно, у них нет никакой вражды, нет никаких боёв за самку, потому что самка сама выбирает того, кого она будет любить. И ей никто не перечит. Ну, никакой тебе диалектики.
Так было и у людей. Известно ведь, что новое – это хорошо забытое старое. Не известно только, что старое – это царское, а царское – это матерное. Или материнское. Хуже того, материальное. Хуже потому, что в материализме мать уже скрыта материалом. Из-за этого даже такие титаны мысли, как Маркс и Энгельс, её не разглядели.

Богатство

Сегодняшние уроды с жидовскими генами, опьянённые безграничной властью в виде валюты, возомнили себя избранным народом, а остальные народы – народами-изгоями, подлежащими порабощению и истреблению. Но, как это и бывает у убогих, у них не хватает ума понять, что их богатства – не золото и бриллианты, не ценные и бесценные бумаги, не движимое и недвижимое имущество, а люди, которые стоят за всем этим так же, как мать – за материализмом. И здесь надо отдать должное Марксу, он до этого почти дошёл. Но ему помешало незнание русского языка. Видимо, он это почувствовал, потому что в конце жизни вдруг начал учить русскую речь. Понятно, что начать – не выучить, да и речь — не язык, поэтому под богатством он видел лишь накопленный труд рабочего. Позже он исправил труд на работу, а рабочего сделал человеком, но не в значении мужчины и женщины, а в значении только мужчины, поскольку только такое позволяет немецкая речь. Но в любом случае богатство – это не то, не кристаллизованная в товаре рабочая сила человека.
Дословно богатство – то же, что и множество, потому что по-украински «много» звучит как «багато». Отсюда «множество» значит «много суть во», т.е. множество – от девы. А какое от неё множество? Ясное дело, дети, т.е. мальчики и девочки. В древности девочек называли доньками или даньками, а мальчиков – грешками или гришками. От донек – деньги, а от гришек – гроши. И чем это не богатство? Русские крестьяне это понимали, поэтому и рожали десятками. Одна даже за свою жизнь родила 68 детей. Из них не выжило только четверо.
А теперь берём Рокфеллеров и Ротшильдов. Допустим на минутку, что у них всё задуманное ими получилось, и они остались на Земле одни. И кому теперь нужны будут их миллиарды? А их движимость и недвижимость кто будет содержать и обслуживать? А кто и чем их будет кормить? Для всего этого нужны люди, а не деньги и гроши. Кстати, по-украински и сегодня деньги – это гроши.
Берём другой случай. В Царьграде во дворце на Масличной горе на троне восседает царь. Зачем ей деньги? У неё – трон, а наоборот – народ. И этот народ, который она сама народила, несёт и везёт ей всё, что считает нужным для её услады и удовлетворения, а также то, что она попросит, из-за морей и океанов, из-за трёх-девяти земель. Полагаете, такое невозможно? Но английская королева никогда не рожала весь английский народ, и, тем не менее, он со всего Мира тащил всё, что мог, своей королеве.

Королева Англии

Кстати, это мы говорим, королева, а англичане её величают queen. Король у англичан – king. Это значит, что английская queen – не от короля. Зато у норвежцев quinne значит женщина, а женщина – это мать. Так что англичане правы, почитая свою царицу как мать. Да и Англия по-английски – это не Земля Ангелов, как полагают некоторые, а England, т.е. Инглэнд, иначе – Долина (Лэнд) Ген (Инг наоборот), т.е. Англия – это Долина жён. А «квин» — это предшественница «инги», т.е. «гены».
А Екатерина Вторая разве была не такой? Но всё же что не так и у английских королев, и у русских цариц? Их царства-государства вели войны, а это не по-матерински. Конечно, средь волков жить – по-волчьи выть. Кроме того, не будем забывать и о тех 12 % женщин, которые женщины лишь формально. Вспомним также и о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. А, как известно, война войне рознь. Одно дело – война за Фолклендские острова в Атлантическом океане, которую вела Маргарет Тетчер с Аргентиной, и совсем другое дело – война Жанны Д-Арк всё с той же Англией. Жанна Д-Арк освобождала свою Францию от захватчиков, а Маргарет Тетчер удерживала ранее захваченные Англией аргентинские острова.

Казаки и стрельцы

Войны Екатерины Второй – совсем другая история. С одной стороны, она воевала с турками, которые досаждали России с юга. А с другой, она воевала с русскими же крестьянами, которые якобы бунтовали на востоке.
Согласно принятой истории, крестьянские войны затевали донские и яицкие казаки, которых поддерживали крестьяне. И в это легко верится, если не знать, кто такие казаки. А знаний сегодня нет, поэтому верится всему, что сочиняют историки. А они сочиняют, что казаки – это тоже крестьяне, но беглые. Они в своё время сбежали из центральной России и осели на реках Днепр, Дон, Кубань и Яик, теперь Урал. Но в силу своей вольницы и необузданности время от времени устраивали бунты, поэтому их и приходилось усмирять. Такова официальная версия. А на самом деле казак – это кизяк, помёт, отпрыск, иначе – сын. Чей сын? Конечно, матери. Слово-то древнее, а в древности отца не знали. Да он и сейчас часто неизвестен. А сын – это не беглец и не бунтарь, хотя случается и такое. Сын – это, прежде всего, защитник матери. Матерь ведь Царь, у неё – Царство, а Царство надо охранять. И охранять не в центре, а на рубежах. А рубежи в России – степные. С одной стороны – раздолье, а с другой – путь далёк лежит. Как его преодолеть? Верхом. Вот и скакал казак через долину. И называлось казачье войско ордой. Отдельных же казаков называли богатырями и о них в народе сочиняли былины. А потом на Русь пришли иностранцы, и орда всадников стала называться кавалерией, а просто орда — армией.
Так что басни историков о казачестве – подлая ложь, а также откровенная глупость. Тут у кого как. Один историк – подлец, а другой – глупец. И, к сожалению, других не бывает. Работа такая. Там других не держат.
Стрельцы – это не лучники и не мушкетёры, как можно подумать. Сегодня их называют на французский манер, артиллеристами. Царь-пушка, которая стоит в Московском Кремле, даже не самая большая пушка русских стрельцов. А что с ними сделал русский рыцарь Пётр Первый? И почему он собственноручно рубил головы богам войны – артиллеристам?
Чужой он был для России. С 1613 года на русском троне сидели немцы Романовы. Но и русский Иванушка хорош. В смысле, Иван Васильевич. Это же он первым взгромоздился на царский, читай, материнский трон в 1547 году. Вот бояре и возмутились. Мол, какая ты, твою мать, царь?! А новоиспечённая царь в ответ ввела опричнину, по-современному, особистов. Причём сплошь из иностранцев. Свои ведь не пошли бы против бояр. А те пошли. А, подавив бояр, и на трон влезли. Романовы ведь служили опричниками у Ивана, не знавшего родства. И на самом деле они были засланными кизячками Запада. Потому и воевали против крестьян.

Но кто такие крестьяне?

Сегодня крестьяне – это селяне, т.е. жители сёл и деревень. Но значение слова «крестьяне» — «христиане». И теперь вопрос: почему селяне – крестьяне, а горожане – не крестьяне? Они – не христиане?
Строго говоря, да. Современные христиане, будь то католики или православные, поклоняются не Христу. Они поклоняются Иисусу. Он у них Царь Небесный. А это означает, что они все – иезуиты, а не христиане. А орден иезуитов возник на Западе, точнее, на горе Монмартр в Париже, и прославился как один из самых подлых и жестоких орденов. Как так вышло, мы разбираемся в другом месте, поэтому здесь посмотрим, кто такие истинные христиане, и они же – крестьяне.
Чтобы ответить на этот вопрос, надо узнать, что значит Христос, поскольку христиане – от Христа, или чуть звонче – Креста, от которого уже крестьяне. Слово «христос» — древнее слово, а это значит, что в нём ещё не все гласные звуки, которые есть сегодня. Добавив их, получаем: ХРиСТоС – ХаРя СуТь Се. Или Христос – се суть Харя. А Харя – она же Царя, и она же Сара, т.е. Мать. Таким образом, Христос – это Бозя. А Иисус – Сын Бози. Отсюда следует, что крестьяне почитали Матерь Бозю Христю. Но они её звали не только так. Ещё они её звали Славой Бозей и Бозей Правой, поэтому они были православными христианами, а также цареверами, от которых — староверы. Царь – она же старь.
Как известно из романовской истории, раскол русского народа, а не церкви, на староверов и иезуитов произошёл в XVII в. при царе Алексее Михайловиче Тишайшем под ложным название церковной реформы патриарха Никона. Это говорит о том, что известная официальная история – это ложь на лжи и ложью погоняет. Причём это относится ко всей мировой истории, поскольку Русь – это не название скандинавского племени, как утверждали немецкие историки Миллер, Байер и Шлёцер, сочинившие Истрию Государства Российского, а Раша, как до сих пор говорят бесхитростные англичане, т.е., наоборот – Шар. Земной Шар, конечно же.
Таким образом, История Государства Российского – это история всего человечества. И эту историю, благодаря немецким историкам, а также евреям, присвоившим Тору, т.е. Ветхий Завет, и сочинившим Новый Завет, посвящённое и просвещённое человечество не знает. В том числе не знали её ни Маркс с Энгельсом, ни их предшественники французские утопические социалисты и английские политические экономисты. Поэтому все их теории политической экономии и вся их критика этих теорий, а также предсказания коммунистического будущего – чепуха на постном масле. И это ещё вежливо сказано.
В своё время Энгельс как в воду глядел, когда в одном из своих писем написал, что всю историю надо переписать заново. А мы уже знаем, что переписывать придётся почти все науки. Исключения составят только те, которые будут сданы в хранилище человеческой глупости в назидание потомкам. Прежде всего, это касается философии с её формальной логикой. Будь Аристотель поумней, он бы уже давно это сделал. А так, сколько способных людей занимались чепухой! Хуже того, продолжают заниматься.
Да, но история пока не переписана. Будем ждать, пока не придёт государь и не прикажет историкам всё переписать? Нет, конечно. И не только потому, что такую государыню ещё надо вырастить, а таких историков ещё надо подготовить. У нас и без этого уже всё есть. Сказано ведь, что все знания – в русском языке. В том числе там есть и все исторические знания. Не сказано только, как они там оказались. А они там копились в ходе развития и человека, и языка, поскольку развитие человека и есть его история, а язык человека – это отражение его развития, т.е. истории. Так что историки тоже могут отдыхать вместе с философами. А мы займёмся развитием, или как говорил Гераклит, дихотомией Человека, поскольку мы уже знаем, что это такое. А, зная, что это такое, мы можем знать, что делать и как делать.
Как мы уже узнали выше, Труд – это некоторая часть Человека, поскольку мы познаём человеческий Труд. Теперь надо узнать, какая это часть. Из Закона естественного развития следует, что не только Труд состоит из двух частей, как открыл Гераклит, но и сам он представляет собой одну вторую часть чего-то более высокого. Это уже открытие Гегеля. Его он называл внешней диалектикой, хотя на самом деле это внешняя дихотомия. А это значит, что у Труда есть его противоположность. И поскольку речь идёт о Труде Человека, то и противоположность Труда должна быть человеческой. И, как ни странно, экономисты и антропологи нам подсказывают, что это такое. Экономисты делят труд на физический и умственный, хотя под физическим трудом они понимают работу, а под умственным трудом — службу. Дословно «физический» означает «природный», а в Труде, как мы уже знаем, участвует и Природа и Народ. Значит, Труд и на самом деле природный. А вот его противоположность – чисто человеческая. И здесь нам вспоминаются антропологи, которые современного человека называют «гомо сапиенс», т.е. «хам сопящий» или «муж мыслящий». Но кто-то из русских это латинское словосочетание перевёл на русскую речь как «человек разумный». А разум – это уже вещь не физическая, т.е. не Природная. Тем не менее, человеческий Труд без человеческого Разума невозможен. И дело здесь не в том, что, как пишет Маркс, человек, в отличие от пчелы, трудится осознанно, а в том, что, в отличие от пчелы, человек обладает свободой воли и потому может и соблюсти первоначальный замысел, и его изменить, и вообще всё разрушить. Ни пчела, ни ласточка, ни бобёр на это не способны. Но это следует из нашей дихотомии, т.е. из нашего развития.
У Разума – две половины. Обычно говорят, логическое мышление и образное. Глупости это. Разум – это, с одной стороны, Совесть, а с другой – Сознание. У пчелы совести нет, поэтому она действует предельно осознано, без отклонений. Сегодня говорят, по программе, а раньше говорили, инстинктивно. А пчела действует по Закону, который невозможно нарушить, иначе это – не Закон. Поэтому у пчёл всей Земли соты одинаковые. Маркс не обратил на это своё жадное внимание потому, что у него была своя цель — социализм. Маркс с Энгельсом были социалистами. То есть не людьми.
Совесть – это Воля и Право. В свою очередь, Сознание – это Знание и Закон. У современных людей нет знаний, поэтому они действуют по совести, т.е. в зависимости от того, что хочу (воля) и что могу (право). Единство воли и права – это свобода. Отсюда понятие свободы совести. На самом деле совесть и есть свобода, потому что совесть иначе – это осведомлённость. Именно поэтому её обычно путают с сознанием. Например, Энгельс писал, что свобода – это осознанная необходимость. Осведомлённая, а не осознанная. Правда, к украинцам это не относится, потому что у них в речи нет слова «сознание». «Знание» есть, а «сознания» – нет. У русских же есть и слово «знание», и слово «сознание», а знаний и сознания тоже нет. И так это потому, что их бытиё определяется совестью, а совесть у них — иностранная. Как известно, эту совесть, т.е. осведомлённость, в Россию принесли западные европейцы вместе с иностранными названиями «информация», «культура», «техника», «технология», «экономика», «политика», «логика», «лингвистика» и прочие достижения западной цивилизации. Хотя при чём тут Запад? Всё это – греческие слова и латынь, и корни у них — славянские.

Еще раз о воле

Выше мы забыли сказать, что Воля – это Слово, а также Сведение. И как таковое слово – это не Закон, а Право. По-болгарски «слово» — это «дума». И Дума Российской Федерации – это не Законодательное собрание, как они себя величают, а Парламент, т.е. Собрание трепачей и спорщиков или диалектиков. Украинская Рада – это ещё и Собрание драконов, т.е. драчунов. Ну, а правом у нас обладает Правительство РФ. Его ещё именуют Советом Министров. И всё это – проявления разума человека. Правда, односторонние проявления, поскольку ни в Думе, ни в Правительстве знаний нет. А кроме знаний там нет и настоящего развития, которое, как мы уже знаем, есть Закон. Мы-то знаем, а они-то – нет!
Совесть у нас – это Хозяйка. Сегодня, правда, пока Хозяин. Сталина так и звали: хозяин. Нашего как бы хозяина зовут Президентом. Он же – и Государь. Правда, и Главнокомандующий, но куда ему столько обязанностей? А вот Хозяек во главе Хозяйства-Государства пока не видать. Иностранные не в счёт.
Воля – это и цель, и мечта. Цель наоборот – это Лицо, а Цель звонче – это Царь. Цель круглая, а царь – круглолицая. И царица – это таки точно цель для Иванушки. А вот мечта образа не имеет. Поэтому цель имеет облик. Облик – это тот же лик, что и лицо, поскольку звуки «к» и «ц» — близнецы-братья. Однако от лика не только облик, но и кличка. А вот у мечты есть только имя. И всякое существительное — это или имя, или кличка. То есть говорить «имя существительное» не всегда правильно. Например, у боли есть только имя. А вот у дома есть и облик. И дом – это кличка существительная.
Вместо облика часто говорят, образ. Но у истины нет образа. И у счастья его нет. Жадность тоже какая-то безликая, хотя у жадин лики имеются, поэтому жадина – это кличка. Да и проклятие тоже.

Право

Право – это заслуга или заработок. Карл Маркс писал, что поскольку все люди разные, то и законы для них для всех должны быть разными. Но это он от незнания. Законы здесь ни при чём. Они одинаковы и неизменны для всех, потому что они естественные и поэтому просто есть. А вот право – разное, поскольку оно искусственное. Это и есть то дышло, которое куда повернул, туда и вышло. Иначе право – это направление. В более широком смысле это – навык, а также обычай, привычка. Например, навык вождения автомобиля. Без этого навыка не имеешь права управлять им. Но и возраст. До 18 лет тоже не имеешь права ни водить автомобиль, ни жениться. А без навыка езды на велосипеде просто не сможешь им управлять. Не сможешь им управлять также и тогда, когда у тебя ноги не достают до педалей. То есть право – это возможность, а возможности у всех – разные. Вот о чём писал Маркс. И они вырабатываются, в том числе завоёвываются, т.е. добываются в борьбе. Борьба в древности звучала как пря. Отсюда и «напряжение», и «сопротивление». Малая пря – это, по-украински, праця, а на латыни — операция. По-русски это работа. Работать значит брать. Берём обычно пальцами. «Праця» — от «пальца». Пальцы жмут и тянут. От «жима» — «возможность». Жать или хватать и тянуть значит рвать, а рвать значит работать. (Б = В). «Работа» же и есть «право». Не имеешь права работать на башенном кране, не имеешь работы крановщика.
Чтобы сжимать, нужна сила, а «сила» в древности звучала как «сива». «Сива» наоборот – «вес». Вес висит и тем самым тянет, но он же может и лежать, а в этом случае он давит. При давлении на опору мы сжимаем, от опоры или подвески – растягиваем, а при давлении в сторону мы двигаем. Вот, собственно, и вся наша работа, всё наше могущество, т.е. движение и изменение вида предмета обработки. Это открытие сделал философ техники, как его именовали товарищи, профессор Бауманского училища, доктор технических наук, академик, Генеральный директор НПО «Ротор» Лев Николаевич Кошкин. Конечно, он открыл не только то, что все технологические процессы сводятся всего к двум операция: перемещению и обработке. Не напрасно его величали философом техники. В описании своего открытия он русских слов почти не употребляет. Ещё он заметил, что между перемещением и обработкой существует четыре отношения. Первое – прямое противоречие или борьба, четвёртое – единство, а между ними – два перехода: частичное взаимодействие и дополнительность Нильса Бора.

Истинный материалист

В изложении профессора и академика это звучит не совсем так, но что можно требовать от философа, даже если это и философ техники? Тем более, что Кошкин тоже не знал русского языка. Тем не менее, он был истинным материалистом, т.е. имел непосредственное отношение к железякам, а не только мысленное, поэтому заметил, что каждому виду отношений между перемещением и обработкой соответствует определённый вид взаимодействия между орудием и предметом обработки. Понятно, что их тоже четыре. При прямом противоречии имеется точечное взаимодействие, при полном единстве – объёмное. А между ними – линейное и поверхностное. И это не какая-то там заоблачная, оторванная от жизни философия. Это наглядно. Более того, это можно руками пощупать.

СУТЬ
разум
ДУША ДУХ
сознание совесть
ЗАКОН ЗНАНИЕ ПРАВО ВОЛЯ
знак название работа служба
РЕЗ ЧЕРТА ЗОВ ЧИСЛО РОСТ ВЕС ЦЕЛЬ МЕЧТА
цифра карта путь сила кличка имя

Более подробно об открытии Кошкина мы пишем в другом месте, а здесь лишь заметим, что и в нашем Древе Разума даны только крайности, одна из которых, по Марксу, должна уничтожить другую как не обладающую существенной действительностью или действительной существенностью. Это неважно, хотя Маркс и любил такое словоблудие. Важно то, что Маркс со своей материалистической диалектикой неправ также и по отношению к технике, которую мы только что подсмотрели у Льва Кошкина. Ну, что будет, если обработка установит свою диктатуру над перемещением, а потом и вообще поставит его к стенке? Да затоварится эта обработка в два счёта. А если перемещение придёт к гегемонии? Тогда всё и все разбредутся кто куда. И это далеко не теория. Это практика капитализма. Затоваривание – это кризис перепроизводства, а опустение – это его банкротство.
При более подробном и тщательном рассмотрении надо учитывать и переходы между крайностями, поскольку они не только есть, но иногда и просто необходимы. Например, между твердью и плазмой тоже есть два перехода: жидкость и газ. Так вот мы, люди, более чем на три четверти состоим из воды, а Вселенная на 97 % состоит из водорода, т.е. из газа. И здесь можно подумать, что переходы важнее крайностей. На самом деле это означает, что Вселенная ещё очень молодая. Ещё очень мало водорода превратилось в воду. А в человеке ещё мало воды превратилось в твердь.
Мыслители не от науки, неверно истолковав смысл слов К.Э.Циолковского о лучистом человечестве, да и не только, утверждают, что человек – это не материя, а энергия, поэтому он сбросит эту скорлупу и освободится из этой вещественной тюрьмы, в которой находится лишь для обучения. Логика та же, что и у Карла Маркса, т.е. диалектическая, хотя и антиматериалистическая, т.е. идеологическая. Энергия – это греческое слово, и его значение – деятельность. А деятельность всегда чья-то. Абстрактной деятельности нет, деятельность всегда конкретна, сказал бы Ленин. Тот же разум – это не самостоятельная сущность, как её мыслят идеалисты, и не деятельность мозга, как мыслят материалисты. Это суть плоти, а плоть – это итог взаимодействия Природы и Народа. В данном случае Народ — не только люди.
По Киплингу, волки – тоже народ. И бегемоты – народ, а против того, что обезьяны – лесной народ, только городские макаки станут возражать. Но это — разные народы, потому что они живут в разной природе и у них разные родители. А это означает для того, кто уже сообразил, что Труд свойственен не только людям. Животные и растения тоже трудятся, поэтому у них есть соответствующая плоть. Отличие же людей от животных в том, что они в Труде создают не столько свою личную или частную плоть, (биологи утверждают, что уже вообще не создают), и не только общую плоть Народа (биомассу), но и общую с Природой и Народом Плоть, которая называется народным Трудом, а также народной Культурой. Впрочем, сегодня Труд, т.е. Культура, становится всё больше Общечеловеческой, при этом всё меньше Человеческой. Например, атомная бомба – она и в США, и в России — атомная бомба. Но сколько там человеческого?
А всё потому, что не только Карл Маркс с Фридрихом Энгельсом были диалектиками. За редким исключением все мужчины такие. А поскольку сегодня мужчины господствуют, то их диалектичность, в том числе воинственность, конкурентность, спортивность, боевитость, агрессивность, соревновательность и т.д., является господствующей и в теории, точнее, в Разуме, и на практике, точнее, в Труде.
Выше мы писали о переходных стихиях. И как тут не вспомнить о гермафродитах? Они ведь не размножаются. Что с ними делать? Но это же самые подходящие завоеватели космоса. Им ведь всё равно, где жизнь коротать. Главное – с кем, а это вопрос решаемый, причём без последствий. Фёдоров и Циолковский полагали, что человечество будет заселять Вселенную. Мол, Земля – колыбель человечества, но нельзя же всю жизнь жить в колыбели. Однако Земля – не только колыбель. Тут наши космисты слукавили. Или не досмотрели, а подсказать было некому. Земля – это также и дом для человечества. Или даже Родина. И этот дом как нельзя лучше приспособлен для него. Где-то ещё тоже можно было бы жить, но зачем? Чтобы мучиться от ностальгии, т.е. тоски по родине и неудобств?
Уже можно не сомневаться, что люди – не первые разумные существа во Вселенной. Но нас никто не завоёвывает и не уничтожает, потому что человечество – это частная собственность Земли. Причём не потому, что она нас присвоила, а потому, что человечество – её неотъемлемая часть. Так что борьба с частной собственностью – это хуже, чем борьба с ветряными мельницами. Так же глупо, но кроваво. Разумней надо быть, разумнее. На всю плоть, даже на весь Труд, а не только на половину головы. На мужскую половину, которая есть и у женщин.

Пришельцы

А в головах свободно односторонне мыслящих мыслителей свободно на одной стороне бродят бредовые мысли о том, что люди – это вообще пришельцы с другой планеты, то ли с Фаэтона, то ли с Марса. Или даже с другой галактики. И несложно сообразить, откуда этот ветер дует. У жидов с евреями из-за их высокомерного и жадного ума своей земли уже нет. Значит, надо и остальных лишить этого блага, а в конечном итоге, и частной собственности. То есть сделать всех пролетариями. А жиды с евреями своего не упустят. Вот такое светлое будущее для всего человечества под названием коммунизм.
Но есть одно «но». Это «но» по-испански и полностью: «но па саран», т.е. они не пройдут. И не пройдут потому, что их никто не пустит. Нет, ну, славяне по своей доброте душевной могут и проморгать, как они это уже не раз делали. Но есть и высший разум. Разум той же Земли Матушки.
До сих пор мы показали и кое-что рассказали лишь о той части Сути Человека, т.е. Разума, которая называется Совестью, а также Хозяйством и Государством. Казалось бы, Совесть – это нечто идеальное, лишь мыслимое, а вот Хозяйство, как и Государство – это вещи осязаемые и вообще материальные. Но кто хотя бы раз в своей жизни видел хоть какое-нибудь завалящее государство, или, на худой конец, хозяйство? Подошёл – и видишь: да, вот же оно!
В том-то и дело, что хозяйство, как и государство, и совесть – вещи идеальные, т.е. выдуманные, существующие только в головах. Благодаря Кошкину, мы уже знаем, что между противоположностями существуют четыре вида отношений. Но поскольку эти противоположности составляют единое целое, как заметил Гераклит, то и это целое имеет четыре вида, или как писали Маркс и Энгельс, четыре формы. Совесть, хозяйство и государство — это только три вида. Четвёртое – искусство. Поэтому политика как государственная деятельность определяется словарями как искусство управления государством. Конечно, это определение, как и всякое иное, ограничено пределами осведомлённости дающего определение, потому что политика – это не только управление, т.е. не только творчество, производство, работа, (кстати, здесь тоже четыре названия одного и того же), но и торговля, владение, накопление, служба. Тем не менее, хозяйство – это искусство, и всё, что входит в его состав – искусственное. А поскольку государство – не только искусство и хозяйство, но и совесть, даже ум, честь и совесть, то и совесть в государстве не только искусственная, но и государственная. Конечно, попадаются и отщепенцы, оппозиция, диссиденты, но всё это – мелочь. Так повлиять на совесть, как влияет на неё государь и её государство (государь – это она, хозяйка), не способен никто. Революционеры могут её лишь разрушить до основания, а затем им придётся строить новую совесть, потому что совсем без неё никак нельзя. Даже у самых бессовестных она есть. Просто она не общепринятая, не государственная.
Если бы Гегель знал русский язык, он бы сказал, что Совесть – дурное слово. И был бы прав, потому что Совесть – это имя, а не название. А имя хоть и отражает какую-то черту предмета, но лишь черту, а не весь предмет. Вот и Совесть – это нечто с вестью. Но что это? Что у нас с вестями?
Ну, да, газеты, письма, телепередачи, почтальоны, журналисты. Но это всё – материальное, а совесть, как уже было сказано, духовная. А духовные у нас ангелы, потому что с греческого «ангел» значит «вестник». А духовные ангелы потому, что они – духи. Человек человечный, а дух – духовный. Это нормально. Так вот Дух и есть истинное название Совести. Все остальные названия – условные, а потому ложные.
Дух воплощается в Государстве и в Государе. А у Духа есть противоположность, как ляпнул бы с чего-то там диалектик, т.е. вторая половинка или пара – Душа. Кстати, сейчас получит и Гегель на орехи. В своё время он утверждал, что Душа – это недоразвитый Дух. Мужское высокомерие оглупляет и гениев. А тут ещё и попы в один голос поют о падшей и греховной душе, поскольку не знают, ни что такое душа, ни что такое грех. Да им и не положено знать. Мыслителям, правда, тоже положено мыслить, а не знать, так что Гегель может быть прощён. Тем более, что есть за что.
Душа – это Сознание Человека. Дух ходит и находит. Ещё он ищет и ощущает. И вообще он экстраверт, то есть обращён вовне. Это он – разведчик, он добывает о доставляет нам сведения об окружающей действительности. И здесь надо вспомнить, что сведения – не только в Духе, но и в Речи. И в Речи – только сведения.
А Душа – интроверт, т.е. она обращена вовнутрь. Кто-то же должен смотреть за внутренностями. Дух поставил цель: забить мяч в ворота «Спартака» с одиннадцатиметровой отметки. Мяч уже на месте, вратарь тоже. Был и свисток судьи. Вот только куда он запропастился? Дух наметил дальность разбега, его скорость, ногу, которая нанесёт удар, и направление, по которому должен полететь мяч. А вот какие при этом мышцы должны расслабиться, какие напрячься, с какой силой и в какой последовательности, сколько крови надо подать к этим мышца, сколько адреналина и тестостерона, сколько гемоглобина и кислорода, витаминов и чего там ещё, дух об этом даже не думает. Его цель – ворота. Всё остальное – это к душе. И она старается. Но иногда цель слишком высока или далека, а то и слишком глупа. Тогда и происходят ушибы, повреждения, растяжения, разрывы, переломы, прочее.
Из приведенного примера видно, что наша Душа знает нас как облупленных, т.е. насквозь и изнутри, а также вдоль и поперёк. И знает очень давно, ещё до нашего рождения. Она знает нас с первых мгновений после зачатия, поэтому знает о нас всё. Но все эти знания – у неё, в душе. Духу туда хода нет. Нечего ему там ходить, наводить там свои порядки. Там царит Закон естественного развития. Но иногда супруг нашей души отвлекается от неё, и тогда к ней приходят иные духи. В религии это именуется одержанием иным духом. На самом же деле действие сознания нарушается, и происходят сбои в развитии, именуемые заболеваниями. В других случаях нарушается не только действие сознания, но и совесть. Психологи, т.е. буквально душеведы, именуют эти нарушения душевными заболеваниями, хотя на самом деле это заболевания духовные. Психологи дух как таковой не празднуют. Понятно, что это та односторонность, о которой так пламенно отозвался Ленин. И эти односторонние деятели пытаются лечить душевнобольных. А судьи кто? В смысле, лекари. Хотя, а судьи чем лучше?
Итак, Сознание – это, с одной стороны, Закон естественного развития, а с другой – Знания. И поскольку оно – внутри, в недрах, то его обычно именуют подсознанием. На самом деле Сознание под Совестью, а не под самим собой. О, сколько нам открытий чудных готовит душа-познание! Дух просвещенья уже отдыхает. Намаялся, бедняга, взявшись не за своё дело, усевшись не в свои сани, наломав дров, дав много мелкого угля.
Сознание, как и Познание, — это тоже дурное слово. Истинное название – Душа. А ещё – Язык. Знания и Закон — в языке так же, как и в Душе.
Более подробно о Познании, о Языке и Душе – в первой из «Книг знаний Человека». Всё и сразу хочется, но не можется даже рассказать.

Абхазия, август 2017г.