Вы, конечно, будете смеяться, но философия уже более 150 лет как похоронена и отпета. Вам смешно? А мне рыдать хочется. Но не потому, что философию жалко, а потому, что уже более 150 лет об этой трухлявой мертвечине заботятся как о чём-то живом и привлекательном. В Писании ведь написано: «Пусть мёртвые заботятся о своих мертвецах». А это значит, что кто заботится о мёртвых, то сам мертвец.

О мёртвых или хорошо, или ничего кроме истины. Здесь обычно говорят, кроме правды, но правда, т.е. правота у каждого своя, а истина – это то, что есть, и она не в умах, а в названиях. Вот и посмотрим, что такое истинная философия.

Словари переводят греческое слово «философия» как «любовь к мудрости», потому что «филео» по-гречески «любовь», а «софия» — «мудрость». В свою очередь «мудрость» они определяют как «глубокий ум, обогащённый жизненным опытом», хотя в слове «мудрость» нет ни слова «ум», ни слова «опыт». Хуже того, слово «мудрость» женского рода, а «ум» и «опыт» — мужского. А что же там есть на самом деле?

«Мудрость» — это «матерь суть». Иначе говоря, матерь сама и есть мудрость, а отец здесь отдыхает. Ведь даже если у него и есть глубокий ум, то откуда у него жизненный опыт? На рыбалке наловил? На охоте подстрелил? На лугу накосил? В шахте нарубил? В домне выплавил? Что ему известно о жизни кроме того, что она конечная? Он разве вынашивал её, рожал, вскармливал своим молоком, обучал уму-разуму? Это всё – мать. Без неё не было бы и отца, потому что ему вынашивать, рожать и вскармливать не дано. Нет у него ни матки, ни роды, ни сиси, хотя всё остальное на месте. Поэтому в древности отца и не знали как отца. И это не мнение или точка зрения пишущего эти строки. Его и не звали как отца. «Отец» — это, первоначально, звание матери, и на самом деле оно звучит как «отца», потому что происходит от слова «цаца». А «цаца» по-украински звучит как «цыця» и означает «сиси». А сиси потому сиси, т.е. дважды «си», что их у мамы две. Да и мама потому мама, т.е. дважды «ма», что «ма» на санскрите – это «еда», а у мамы две еды. Отсюда и «папа» — это «мама». Причём у отцов нет своего чисто мужского звания не только в русской речи, но и в нерусских. Тот же «бабá» тюрков – это «бáба». По-грузински «отец» — это «мама», а «мама» — это «деда».

Из всего этого следует, что в древности отец был неизвестен, а мужские особи воспринимались как уроды. Ну, вот такое родилось. Причём даже не столько родилось таким, сколько таким выросло. Ест за троих, а рожать не рожает, и кормить не может, потому что нечем. Чем не калека, достойная жалости?

Другое дело – истинная мать! Она достойна любви и уважения. Это и есть истинная философия, т.е. любовь к матери. А любовь – это самая первая и самая прочная связь с матерью. На латыни же «связь» – это «религия». Отсюда философия – это религия Царства Матери.

А что нам говорят и пишут историки о Царстве Матери? Аж ничего, хотя им известно его название и по-русски, и по-гречески, и на латыни. По-гречески это Матриархат, а на латыни – Цивилизация. Более того, у него есть и второе русское название – Золотой век, но для историков это лишь миф, выдумка. А вот их история – это да, это правда. Бегло взглянем, какая это правда.

В самом начале у древних людей было первобытнообщинное общество, пишут историки. Или родоплеменное. Это когда семьи объединялись в роды, а роды объединялись в племена. Потом племена объединились в народы, а народы до сих пор не очень хотят объединяться. Как и племена. Это указывает на то, что представления историков далеки от истины. А они далеки от неё потому, что историки приписывают свои понятия и представления древним людям, а у древних людей были свои, древние понятия и представления. И они были отличными от современных. Более того, прямо противоположными. На это указывает истинная философия. Но кто на неё смотрит? Да и как на неё смотреть?

На неё надо смотреть в развитии. Но это то, чего нет в современном мышлении. Оно ведь рассматривает всё по подобию. Вот сегодня у нас патриархат, следовательно, и вчера был патриархат, и позавчера, и всегда, потому что отцы, они же самцы, везде крупнее и сильнее, и им и царство в руки, поскольку, когда сила есть – ума не надо.

Однако сила решает не всегда. Слон – самое сильное сухопутное животное. У него врагов, кроме браконьеров, нет. Но главарём стада слонов является не самый сильный слон, а самая пожилая слониха, которая сама уже и передвигается с трудом, поэтому ей помогают другие слоны и слонихи. Зато только ей известны самые обильные пастбища и все водные источники в округе. Поэтому у слонов царство матери.

Но это слоны. А вот обезьяны. Многие не приемлют родства с ними, хотя некоторые обезьяны ведут себя человечней этих двуногих.

Самые умные обезьяны – гориллы, орангутанги и шимпанзе, и у них у всех – патриархат, как почти у всех диких животных. Но есть одно исключение. Это карликовые шимпанзе, а точнее, бонобо. Стая обычных шимпанзе – около 20 особей. Это лучшие охотники в джунглях. Увидели мартышку на ветвях – считайте, что она уже съедена. Но и своих сородичей из другой стаи шимпанзе не жалуют. Тоже могут разорвать и съесть, если те посмеют зайти на их угодья. А стая бонобо – 100 особей. Других обезьян они не едят. Если поймают мартышку, то поиграют с ней и отпускают. И между собой они не дерутся даже за самку, потому что самки сами решают, с кем они будут. А решают они потому, что у бонобо – матриархат, т.е. царство матери. А в царстве матери всё решает не сила самца, а любовь матери, т.е. философия, если по-гречески.

А что за философию проповедуют в институтах философии и на кафедрах философии так называемые философы всего мира? А они проповедуют мужскую философию. Но отнюдь не любовь мужчин к женщине! Этим занимаются художники, писатели и поэты. А так называемые философы проповедуют ложную философию, которую выдумали сами от начала и до конца. Именно поэтому она и ложная. В своё время греческий ваятель Пигмалион высек из мрамора девушку и дал ей имя Галатея, а потом влюбился в неё без памяти и стал молить богов, чтобы они её оживили. Современные так называемые философы пошли более лёгким путём. Они просто выдумали свою Галатею, дав ей имя Мудрость, а также описание тех её свойств, которые сочли необходимыми. Естественен вопрос, зачем они пошли на этот интеллектуальный онанизм?

В случае с Пигмалионом всё ясно. Помимо того, что он ваятель, он ещё и мужчина. Как ваятелю ему нужен был мрамор, а как мужчине ему нужна была женщина. Именно поэтому он изваял Галатею, а не что-то ещё. А в случае с современными философами вопрос несколько запутан. Им на самом деле тоже нужны женщины, если они – мужчины, но они живут в мире, в котором путь к женщине тернист и извилист, не всем ясен и понятен, да ещё и далеко не единственный. И вот они избрали свой особый путь не через тернии к звёздам, т.е. к женщинам, а через мысли. Мол, а мы их завоюем умом, а если нет, то насладимся тем, чего достигнем.

Писатели с поэтами о том же, но они попроще, помоложе, поэтому они – о любви. Мол, мы вас всех любим, поэтому и вы любите нас. Художники – это подростки, они верят в любовь, а философы – это уже юноши. Они надеются на мудрость. Поэтому поэт А.С.Пушкин и писал, что надежда юношей питает. Но мудрость как глубокий мужской ум, обогащённый жизненным опытом – это глупость, потому что мужской опыт нежизненный. И не только потому, что мужчинам недоступен женский опыт, из-за чего мужской опыт ограниченный и ущербный. Мужской опыт нежизненный ещё и потому, что мужчины имеют дело с мёртвым материалом.

Мрамор – это уплотнённые и окаменевшие скелеты древних ракушек. Древесина, из которой изготавливаются столярные изделия – это трупы деревьев. Металлы – это извлечённые из живой земной коры и переплавленные, т.е. убитые, умерщвлённые руды. Если женщина рождает жизнь, то мужчина эту жизнь умерщвляет. И из этого он творит свои нетленки, которые не тлеют только в том случает, если гниют или рассыпаются.

Так называемые философы, а на самом деле мыслеведы надеются, что они мыслят лучше всех, потому что они мыслят так, как учил их древнегреческий философ Аристотель, а он учил мыслить непротиворечиво и даже придумал, как они говорят, три «закона формальной логики», а на самом деле три правила поверхностного мышления. Немец Лейбниц добавил четвёртое правило, которое тоже ни о чём. Позже другой немец, Гегель, как бы играючи разгромил эту логику, но мыслеведы его не поняли, и это объяснимо. Гегель ведь занимался живой и содержательной логикой, а они занимаются мёртвой и пустой. У них это называется абстрактным мышлением. Мол, когда мышление абстрактное, отвлечённое, ни о чём, тогда оно правильное, потому что непротиворечивое.

Но что значит, непротиворечивое? Это то же самое, что и непорочное. Почему зачатие девы святым духом непорочное? Вы думаете, потому, что дух святой? Вовсе нет. Оно непорочное тогда, когда его никто не порочит. Точно так же и мышление непротиворечиво тогда, когда в нём нет противоречий. А противоречий в мышлении нет тогда, когда оно согласованное. К сожалению, Аристотель не знал русской речи и поэтому не понимал, как устранять противоречия без ухищрений вроде правил формальной логики. Не понимают этого и его современные последователи и почитатели, хотя вся современная дипломатия сводится к решению противоречий путём переговоров и согласований. Впрочем, там и формалистики выше крыши, но и мыслеведение («философию») ведь никто не отменял. Наоборот, оно является обязательным предметов во всех вузах без исключения. Иначе – разброд и шатания, как писал Ленин.

Кстати, он не только это написал. Ещё, читая «Науку логики» Гегеля в Бернской библиотеке в 1916 году, он заметил, что «абстрактной истины нет, истина всегда конкретна». А формальная логика Аристотеля и Лейбница – это всегда абстракция. Это значит, что формальная логика всегда ложная.

Но она работает!

И что? Да и она ли работает? До 1915 года весь мир жил и работал по теории всемирного тяготения сэра Ньютона, а в 1915 году появилась Теория относительности Альберта Эйнштейна, которая противоречит теории Ньютона. Тем не менее, мир до сих пор живёт и работает по этой теории, хотя она противоречит не только теории Ньютона. А до Ньютона и Эйнштейна мир жил и работал без этих противоречащих друг другу теорий. Это говорит о том, что миру теории разных учёных без надобности. А вот учёным они насущно необходимы. Ну, и пусть себе теоретизируют. Но учёные теоретизируют миру и при этом жалуются, что мир их плохо кормит или там финансирует. А отдача где? Гора под названием адронный колайдер родила мышь под названием бозон Хиггса. Ура, Хиггс вроде был прав.

Впрочем, это уже физика, т.е. наука, где имеются не только теории, по-русски наблюдения, но и навыки, от которых, собственно, и наука. А «философия» — это только умения ума, а плоды ума – только мысли. Мысль о том, что надо мыслить непротиворечиво, — это дурацкая мысль, потому что она не о том. Она о том, что мыслить надо последовательно и согласованно в своей инерционной системе, как выражаются физики. Правда, у них ещё имеется и Стандартная модель, в которой тоже приветствуются последовательность и согласованность. Более того, и во всей официальной академической науке имеется так называемая научная парадигма, которой никак нельзя противоречит. Это означает, что формальная логика работает и в науке. И, надо признать, работает как тормоз. В какой-то степени это понимал даже физик Резерфорд, который на вопрос журналиста, как делаются открытия, ответил. Мол, всем известно, что что-то сделать невозможно. Но однажды приходит невежда, которому это неизвестно. Он-то и делает открытие. А в современной науке это лжеучёный.

Вторая дурацкая мысль – это мысль о том, что правильное мышление – это абстрактное мышление. Как писал всё тот же Ленин, абстракции, если они не вздорные, не зряшные, отражают истину глубже, полнее. Но примера того, как они это делают, он не привёл, хотя пример того, как конкретика решает не решаемые абстрактно вопросы, привести не поленился. Это известный парадокс о курице и яйце. Если его изложить конкретно, а именно что было раньше – эта курица или это яйцо, то это уже не вопрос даже для воспитанников детского сада.

Но вторая дурацкая мысль превосходит по глупости первую, поскольку первая лишь тормозит мышление, а вторая его основной недостаток возводит в основное достоинство. Ведь на самом деле абстрактность, т.е. отвлечённость, оторванность от предмета мышления – это его проклятие, а не достоинство. Ум не может мыслить хлебом. Он может мыслить лишь о хлебе, т.е. абстрактно, отвлечённо, со стороны, формально. И на самом деле современный ум мыслит не о том хлебе, который хлебают взахлёб, а о том, который пекут и который называется выпечкой или печеньем. Как известно, этот «хлеб» кусают, а не хлебают, а также режут, ломают и крошат. А тот хлеб, который хлебают, сегодня называется иначе. И это не похлёбка. Но для того, чтобы узнать, что это такое, не хватить никакого мышления и никакой науки со всеми логиками, теориями, гипотезами, парадигмами и моделями, потому что все знания находятся в познании, а познание – это совсем не то, что об этом думают мыслеведы («философы») своим отвлечённым от всего истинного мышлением. Что они об этом думают, изложено в их эпистемологии и гносеологии, но копаться в этом прахе бесполезно, поскольку эти теории — не о знаниях и не о познании.

Но покажем, что такое истинный хлеб. Для этого произнесём его так же, как мы произносим «алфавит». У греков и прочих немцев он звучит как «алфабет». Тогда «хлеб» будет звучать как «хлев», что непонятно, а ещё как «халва», что уже ближе, особенно если известно, что халва на востоке жидкая. Но она же и сладкая, а «сладкий» у всех народов мира значит «родной». Следовательно, халва не только жидкая и сладкая, но и родная. Это что же за сладость такая? Кто не догадался, это материнское молоко. Мало того, что оно и жидкое, и сладкое, и родное, и питательное, так оно ещё и на халяву. Даром то есть как хлеб.

В заключение – о том, кто похоронил и отпел «философию» Аристотеля, Лейбница и их последователей. Похоронил, конечно же, Гегель, а отпевали сразу двое: Маркс и Энгельс. Перечислим произведения, в которых они её, эту чепуху на постном масле, отпевали. Самая первая книга Карла Маркса «Нищета философии». Красноречивое название, но «философов» оно не цепляет. Статья Фридриха Энгельса «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» не менее красноречива, но «философы» — народ разборчивый. Они не читают то, что противоречит их взглядам. А между этими изданиями – общая книга Маркса и Энгельса под названием «Анти-Дюринг». Маркс в ней написал Х главу. А в первой главе Энгельс прямо пишет: «Мы покончили с философией». Через пару страниц читаем: «Ныне покойная философия». И в конце первой главы заключает: «Современный материализм по существу является диалектическим и как таковой не нуждается ни в какой философии, стоящей над прочими науками». До всего этого Маркс и Энгельс написали совместную книгу под названием «Критика новейшей немецкой философии в лице…», но она вышла лишь в 1932 в Институте марксизма-ленинизма под названием «Немецкая идеология». И это уже для тонких ценителей мужской глупости.

Аминь.