Высшая ценность человека – это что? Мнений на этот счёт может быть множество, но я буду доказывать, что Она – Единственная. И это – Жизнь, она же — Истина.
Кто-то обязательно возразит. Мол, что это за жизнь, да на хрена мне такая жизнь. Другой прочитает проповедь о загробной жизни. Но, конечно же, не в Преисподней, а в Раю. Просветлённый поведает тёмному о реинкарнации, т.е. о перерождении, посвящённый – о нирване, т.е. о полном ничто. Найдётся много и тех, кто в один голос будут утверждать, что Любовь – это всё, и не меньше будет тех, кто за Справедливость. Честь сегодня не в цене, и достоинство обесценено. Зато свобода, равенство, братство ещё на слуху.
Короче, суета сует, каждый и каждая выбирает себе свою ценность. Имеет право. И право — это та ценность, без которой нет никаких ценностей. Это и право на жизнь, и право на любовь, и право на вероисповедание, и т.д. и т.п. Но это не право быть правым или первым. Это право выбора. Но кто этот выбор?
Как ни странно, но это – человек. Точнее, рабы вы, т.е. ребёнок, иначе дитя. Как ни странно это сегодня, но «раба» — это «мама». А «вы» – это сегодня «ов». Например, Иванов. Понятней, конечно, «рабов», но сегодня и «выбор» уже другой. То же самое и «право» – это «репов». «Репа» — это тоже «мама». В самом начале, когда у людей были только люди, у них не было ничего мысленного, т.е. идеального, поскольку у них ещё не было мышления. Но люди уже были и уже тогда делились на мам и детей. И с тех пор дитя является правом мамы быть мамой. Если у тебя нет детей, какая же ты мама? Но «право» как «выбор» – это «работа». И дитя для мамы – это не только удостоверение её права быть мамой, но и работа, или как сегодня говорят, обязанности мамы. Дитя ведь надо и выносить, и родить, и выкормить. И всё это – не фунт изюма. Тем не менее, всё это – материальное. Иначе говоря, от матери. И выбор от матери, и право от неё же. Ну, и кто тут у нас высшая ценность? У нас, у детей, у народа – мама, а у мамы – её дети.
И так было с самого начала, когда только люди стали людьми. Причём здесь надо обязательно заметить, что люди – это леди, как говорят англичане, т.е. Лады, как говорили ещё недавно русские, и они же позже говорили, Роды, т.е. люди – это матери. Ну, а где матери, там и дети. И они уже тогда ценили друг друга, и других ценностей у них не было. Ни тебе культуры, ни архитектуры, ни литературы. Но как они тогда ценили себя? На этот вопрос отвечает цена.
«Цена» наоборот – это «ниц». Сегодня это лицо. Отсюда «показать товар лицом» значит представить его цену. А «товар» — та же «тварь». Сегодня, правда, не та же, но когда современных товаров ещё не было, тогда у людей товарами были только твари. Люди ведь тоже творения, следовательно, и твари. Грубо, конечно, но что Вы хотите от древних? А у каждой твари – своё лицо. Вот его-то и ценили, т.е. представляли, и помнили, т.е. именовали. Не для продажи, конечно, а как собственность. Сегодня дети и мамы делают то же самое. Это моя мама, говорит девочка, указывая пальчиком на взрослую женщину. А это моя дочка, указывает взрослая женщина на девочку. Да и взрослые женщины – это тоже мамы и дочки друг дружки. То есть они – частные собственницы по роду своему.
А кто у нас против частной собственности? Уже можно догадаться, что это – мужчины. Попадаются, правда, и женщины, но мужчин всё же подавляющее большинство. Они, конечно, не против поиметь женщину, но дети… Да и женщина – это обуза. Особенно с пузом, т.е. беременная. Другое дело – жеребец, мотоцикл, самокат, самолёт, яхта, особняк. Это – да, это мужские ценности. И они – против женских, точнее, против людских. И хотя всё это тоже частная собственность, ни один коммунист, а тем более, социалист не откажется от неё.
Здесь уже хорошо видно, что женские ценности – это живые, естественные ценности, люди, и особенно дети, а мужские, искусственные ценности – это мёртвые ценности, изделия, товары. И, казалось бы, истинная ценность где-то посередине. Но посередине киборги, о которых пишут фантасты, а это уже не люди. О них можно говорить и думать всё, что угодно, но у них тот же недостаток, что и у гермафродитов. Они не размножаются, следовательно, они неполноценны. Если же оценивать мужские ценности, то неминуемо придётся сделать вывод, что они в своём развитии приближаются к человеку. В своём могуществе они могут превосходить отдельных личностей, но они сами создаются людьми на основе опыта многих людей, и на самом деле их могущество – это могущество людей, собранное и сосредоточенное в искусственном изделии.
Отсюда следует, что высшей ценностью в машине, как и в любом другом искусственном изделии, является нечто человеческое. Именно поэтому название «машина» происходит от «махины», а «махина» происходит от «маха», как в древности называли то, чем мы машем, т.е. руку от кисти до плеча. От «маха» и «миска», и «мешок», и «меч» как его заменители, а также «подмышка», которая под машком. Но здесь есть одно уточнение.
Машина – это искусственное творение, а искусство – это, преимущественно, мужское занятие. Отсюда следует, что в машину закладываются не человеческие качества, а мужские. А они не только мёртвые, но и смертоносные.
В середине ХХ века американский писатель-фантаст Айзек Азимов, будучи биологом по образованию, придумал три биологических закона робототехники. Первый из них таков: «Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред». Второй: «Робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону». И, наконец, третий: «Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому и Второму Законам». Из всех этих «законов», а на самом деле повелений и запретов следует, что высшей ценностью для робота является жизнь человека. А разве для человека не то же самое?
Для человека – да, но для мужчины – нет. «Незаменимых людей нет» — это мужское утверждение. «Нет человека – нет проблемы» — то же самое. «Мы смело в бой пойдём за власть советов, и как один умрём в борьбе за это» — это просто Третий Закон Робототехники в стихах. Что значит зачать, выносить, родить и вскормить, им знать не дано, поэтому они сосредотачиваются на противоположном, т.е. на смерти. Впрочем, и зачатие для них не совсем чуждо. Но мужчины, все до единого без исключений, — это дети матери. Да, и отца тоже, но в данном случае важно не то, чьи они, а то, что они – дети, потому что для детей весь мир – игра, и все люди – актёры в нём. Это слова Шекспира, а он был мужчиной. Отсюда и мужские игры со смертью, и мужские половые игры с презервативами и противозачаточными средствами, не говоря уже об абортах, которые на самом деле умышленные убийства с отягчающими обстоятельствами. Понять и принять весь этот ужас игривые мужчины не в состоянии, поэтому самые мужественные из них идут дальше и управляют рождаемостью путём стерилизации, или как раньше говорили, кастрации мужчин и женщин. А что тут такого? Зачем нам столько уродов?
А сами вы кто?
Уроды – это все мальчики, подростки, юноши и мужчины без исключения, поскольку все они – сыновья своих матерей, а мать – это рода, т.е. родящая. И все сыновья – у роды. Все дочери – уродки. И, кстати, по-украински «красота» — это «врода», а по-польски – «uroda». Но это ещё не всё хорошее про мужской пол.
«Рода» наоборот – это «Дора» по-немецки и «Дура» — по-русски. Отсюда сыновья – это придурки. Это не значит, что сыновья – глупцы. Это значит, что они – не главные. Но сегодня они везде – главные! Хорошо ли это?
Совсем не хорошо. Во-первых, потому, что плохо, а «плохо» значит «по-мужски», потому что «плохо» — от «лоха», а «лох» — это «муж». По-польски «лох» звучит как «лях», и для поляков Лях – то же самое, что и для немцев Гер или для испанцев Дон, т.е. Господин. Но «господин» значит «господен», а «господь» — это Она, Мать. Если кто-то против, тот просто невежда. Ему неизвестно русское правописание. Таким образом, господин – это тоже сын. Но гер и дон – это древние названия мужского члена. Вот почему у нас хреново, а не хорошо. По-мужски всё у нас. Даже рождаемость скорее смертность, потому что белое население вымирает.
Во-вторых, не хорошо потому, что не по Матери. Одно из древних званий Матери – Харя, т.е. Лицо. У отцов ведь в древности лиц не было видно. Их скрывали космы, наоборот – маски. Сегодня их неверно именую бородами. Отсюда «скоморох» наоборот – это «харя маска», т.е. косматая харя. А Хари Кришна – это Харя Красна. И это Харя Матери. Но ещё не так давно русские люди говорили Харя Суть, а без огласовки «Харя Суть» — это «Христя». Сегодня это просто женское имя. Но «Христя се» — это «Христос». А «Христос» – «Се Суть Харя». Отсюда хорошо значит по-христиански, а по-христиански значит по Матери.
А во всём Мире сегодня всё – по Отцу. Даже по отцам. Там Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой, там Бог Элох, Он же Яхве и Иегова, там Аллах, почти Элох, там Будда, тоже Муж. Брахма, Вишну и Шива – это Тримурти, т.е. Три Матери, или Трилока, т.е. Три Лика, но это когда-то. Сегодня они тоже мужского пола, хотя и безбородые. Кстати, и Святая Троица Андрея Рублёва тоже женская не только по виду, но и по роду, т.е. Троица, а не Трояк. Да к тому же ещё и Святая. Мужчины ведь все грешные ещё до рождения, поскольку грех – это то, что у них между ног. Его не случайно называют причинным местом. Как и сам мужчина, это место – при чине, т.е. при жене. И другое его название – «дурак». А теперь подумайте, что значит «валять дурака».
В свою очередь, «святая» — от «Сва», а «Сва» — это древнее звание Матери. Поэтому «свои» значит «матери», а «Света» — это «малая Сва», т.е «дочь». Отсюда святые – это дочери, а грешные – это сыновья. И пока сыновья понимают, что они – сыновья Матери, всё у них хорошо. Но когда забывают об этом, тогда всё плохо.
Сегодня сыновья не осознают себя сыновьями Матери. Хуже того, они не осознают себя и сыновьями Отца. Понятно, от чего хуже? От того же, от чего и плохо. У греха тоже много названий, и «хуже» — от одного из них. Сегодня наши папаши понимают себя как избранников Бога Отца. Не все, конечно, а самые высокомерные и надменные. Те же, кто поскромней, считают себя подневольными Бога Отца, его слугами. Хватает и атеистов, т.е. безбожников. Но и у них нет Царя в голове.
Кстати, «Харя» и есть «Царя», а не только «Лицо». «Лицо» наоборот – это «Цель». Но есть и «Лик». А «Лик» наоборот – это «Коло», т.е. круг. И лики у русских матерей круглые, как и цели. Но «Цель» звонче – это «Царь». И Царь – это ведь точно Лицо. Не маска же скомороха. А скоморох – это шут, который шутит и тем самым тешит царицу. «Царица» — это ласково «царь». И люди очень долго не знали, что именно от шутовских утех и бывают дети. Люди – это, конечно, леди и Лады, т.е. цари. А рыцари рады стараться. Почему бы и нет?
О чём всё это? О высшей ценности. Не будь Матери, не было бы ничего и никого.
А как же Бог?
А Бог – это тоже Мать. Звук «-г» в конце слова – это уменьшительный звук. Например, «творог» — это, первоначально, «тварюга», т.е. «малая тварь». В древности гласных долго не было, поэтому была просто «тврг». Была потому, что всё было материнским, точнее, матерным. Теперь, как известно, матерное не в почёте. Теперь в почёте отцовское: убийства, войны, разрушения, коррупция, бесправие, олигархия, рэйдерство, банкротство, ВПК, терроризм, наркоторговля и прочие прелести настоящих мужчин.
«Бога» без «-г» мы обнаруживаем в слове «Спаси, Бо». Здесь «Бо» — это «Ба» в звательном падеже. В русской речи его сегодня уже нет, а в украинской и в церковно-славянской он ещё сохранился. Отсюда «Боже», «Отче», «Господи» и «Бо». А дважды «Ба» — это «Баба».
У тюрков «баба» значит «отец». Но и русское слово «отец» первоначально было званием Матери, потому что «отца» — это бывшая «цаца». А цаца – это то, от чего мама – и мама, и дева. «Ма» на санскрите – «еда», а у мамы – две еды. По-украински это циця, а по-русски или сиси, или тити. И «тятя» — это «тити». А отцам присвоили звания Матери потому, что они постоянно при ней. И то, что Бог – это Мать, подтверждается глаголом «спаси».
Что значит, спасти? Защитить? Оборонить? Увести из-под угрозы? Укрыть? Спрятать? Нет, нет и нет! «Спасти» значит «суть пасти» или «се пасти». В любом случае это покормить. А «корм» наоборот и со звуком «л» вместо звука «р» — это «молоко». И «мрак» — это «молоко». В молоке ведь всё видно как во мраке, т.е. никак. А молоко есть только у Матери. С отца молока – как с козла. Ну, не бывает у козлов молока. Отсюда спасти козлёнка и вообще младенца от голодной смерти может только мать, она же — бог.
А ещё она и Бозя. «Бозя» наоборот — это и «Зябь», и «Изба». Чуть иначе «Бозя» — это «База». И всё это – Мать, а также всё, что на неё похоже. Это и дом, та же дама, и Земля Матушка, и Вселенная.
А вам, мальчики, придётся смириться с тем, что вы – только её сыновья. Но и возгордиться! Хан – это Сын! Князь значит Козин, т.е. Сын Козы. Иначе – Козёл. Казалось бы, чем тут гордиться? Но «козёл» чуть звонче – это «козырь». А козырный козёл – это вам не козёл.
Мать, конечно, и Правь, потому что Первая, и Слава, потому что славилась как Мать, и она же Явь, и она же Новь. Всё, что мужики выдумали про Правь, Навь, Явь, Славу и Святость – это на их сыновьей совести грузом грешной грязи. А православные христиане – это просто дети Матери. А вот Матерь – это непросто.
Матерь – это та, которая есть у каждого. С отцом сложнее. У кого-то он есть, а у кого-то и нет. Сегодня тех, кого как бы нет, называют биологическими отцами. Пришёл, увидел, победил и слинял. Прямо Гай Юлий Цезарь. А мать есть, причём в двух значениях. Она есть и тем, что существует, и тем, что её можно, даже нужно есть. А то, что есть, причём в обоих значениях, есть Истина. И только это есть Истина. Всё остальное – Ложь. Это не значит, что только матери истинные. Помидоры с огурцами тоже существуют и их тоже можно есть. Но Теорию относительности Альберта Эйнштейна не покушаешь. И вся Наука несъедобная. Хуже того, (понятно, от чего хуже?), и вся техника, включая робототехнику – это не еда, а отрава, и поэтому ложное могущество человека. А нужно истинное, т.е. врождённое могущество. Где его взять? У Матери. Не без Отца, конечно. Но не только у Отца, как нам сегодня обещают счастливое будущее эти не столько козырные, сколько позорные, т.е. публичные козлы.