Знания не даны нам сверху или снизу, спереди или сзади, справа или слева. Знания вообще нам не даны. Нам даны сведения. И они нам даются и сверху, и снизу, и справа, и слева, и спереди, и сзади. В этом и отличие знаний от сведений.
Но откуда у нас знания? Чтобы ответить на этот вопрос, надо узнать, что такое знания.
Знания – это значения знаков. На это указывает один и тот же корень этих слов. Знания, они же значения, обозначаются знаками. Это значит, что здесь основные знаки.
Что такое знак? Ответ на этот вопрос — это значение этого слова, а значение этого слова и есть знание, что такое знак. Но где взять значение слова? У самого слова. Ну, и что значит слово «знак»?
Знак обозначает знание, но обозначает не вообще, а для людей. И не вообще для людей, а для их восприятия. А люди чаще всего воспринимают что бы то ни было глазами и ушами. Носом, языком, кожей и зубами тоже, но существенно реже, поэтому сосредоточимся на глазах и ушах.
Глаза видят виды, некоторые из которых знаки, а кое-что из того, что слышат уши – это или знания, или сведения. Остальное – просто слухи, звонче – слоги, поскольку слухи слагаются, а наоборот «слоги» – это «голоса».
Как написано выше, знания – это значения знаков, и их мы и видим, и слышим. А сведения – это виды и голоса, которые мы только видим и слышим. И здесь уже можно увидеть разницу между знаниями и сведениями. Она состоит в том, что знания значатся знаками объективно, а сведения видятся и слышатся нами субъективно. Знания тоже видятся и слышатся нами, но для них это не основное. Для них основное то, что они есть независимо от нас, т.е. объективно, в знаках. Если же не объективно, то это не знания.
«Знак» чуть иначе – это «Зыкин». В этом слове «-ин» является притяжательным окончанием (суффиксом). Чей? Зыкин. А зык – это звук. Отсюда знак значит звука. Чей знак? Звука. А если не звука, то это и не знак. Например, дорожный знак – это не знак, потому что дорога – не звук. Дорожный знак – это метка, в том числе памятка, а также веха. И, в общем, это сведения о дороге. Знаки же обозначают звуки, и у каждого звука – свой знак.
Сегодня эти знаки именуются буквами, но набор русских знаков называется Азбукой. И объяснение простое. Мол, русская Азбука начинается с букв Аз и Буки. Отсюда и Азбука.
Но Аз и Буки – это не буквы, а глаголы. Сегодня это слова и даже имена, но первоначально это глаголы. Именно поэтому набор глаголов Аз, Буки, Веди, Глагол, Добро… — это не Азбука, а Глаголица. Она ведь состоит из глаголов.

А что такое глагол?

«Глагол» — это дважды «гл». Или дважды «гол». Но зачем дважды?
«Гол» с древним окончанием «-с» — это «голос». Или «глас». И, кстати, «глас» указывает на то, что в древности гласных не было. В древности был «глс». Так ведь можно сказать. А как сказать «голоса» или «рты» без гласных»? Надо удвоить основу. Так появились Тартары и татары, значение которых – Рты, сегодня Народ или дети. А глагол – это голоса, наоборот – слоги. Тем более, что и голос человека – это слог, который слагается из голосов двух голосовых связок в его горле.
Таким образом, глагол, сегодня слово, – это голоса, а Глаголица – это Огласка и она же – Словесность, а также Речь, поскольку состоит из слогов-голосов-глаголов-слов-предложений. В свою очередь, Азбука – это Озвука, которая состоит из материнских основных и вспомогательных звуков, т.е. азов и буков. Поимо Азбуки есть и отеческий Язык, который состоит из язов и ыков, и они вместе помимо звуков состоят из зовов, званий и названий.

Но что такое звук?

В лингвистике принято считать, что звук – это слышимые колебания среды. Но то, что мы слышим – это слухи, а наоборот и звонче – голоса. Слышимые колебания среды – это голоса. А тогда звуки что такое?
А звуки – это зовики. Звуками мы зовём. Сегодня, правда, уже не очень, но в древности звуками звали чаще, поскольку больше звать было нечем. Да и звали поначалу не всё и даже не всех. Пень ведь не отзовётся, а саблезубого тигра и не нужно было звать. Звуки тоже были не все. Сегодня тоже ещё есть дикие племена, которым хватает меньше десятка звуков. Однако у современных дикарей органы речи такие же, как и у развитых народов. Это означает, что они могут произносить и другие звуки, но потребности в этом не испытывают. У древних же людей были далёкими от совершенства не только органы речи, но и мозги, ими управляющие.
У самых умных человекообразных обезьян шимпанзе вес мозга не превышает 400 граммов, и они не разговаривают. А у современного новорожденного человеческого младенца мозг весит 450 граммов, тем не менее, и при таком мозге человеческий младенец не только не говорит, но и не издаёт никаких звуков. Крик и плач, а также детский лепет не в счёт, поскольку кричать, выть и щебетать могут и дикие звери.
Однако у людей есть один звук, который не требует особых навыков и средств для своего произношения, поскольку он произносится с помощью уже имеющихся даже у новорожденного младенца навыков и средств. Более того, он доступен даже обезьянам. Но поскольку это не звук вообще, а определённый зов, то он произносится сознательно как зов. А для этого уже нужен мозг, осознающий звук как зов.
Как это ни смешно, но таких мозгов и сегодня поискать и не найти, хотя они есть, причём в огромных количествах, поэтому для учёных высказывание о том, что звук – это зовик, кажется надуманным и ложным. И таким оно им кажется потому, что учёные не уделяют должного внимания детям, несмотря на то, что древние греки называли детей учителями мужей. От этого они и такие ограниченно учёные. Дети же даже в самом начале своего развития уже умнее любой обезьяны. Они ещё не умеют ни ходить, ни бегать, ни прыгать, ни даже ползать, но они уже могут звать того, кто им жизненно необходим. Понятно, что это мама. А как её позвать проще всего?
Заорать, а тем более, заплакать – это уже в крайнем случае, когда по-хорошему не получается. А по-хорошему – это просто позвать. Например, мамочка! Или: мамулечка! Но так позвать свою маму не могут и современные младенцы. А каково было древним?
Да точно так же. То есть и древние младенцы, и современные начинали и начинают с самого простого зова, или как сегодня говорится, звука. А он самый простой потому, что не требует особых навыком и умений для своего произношения. И этот зов – звук Ф. Чтобы его издать, нужно выдохнуть сквозь слегка сжатые губы. Выдыхать любой живой младенец умеет уже после самого первого вдоха. И точно так же любой живой младенец умеет сжимать губы, поскольку ими он захватывает и сжимает сосок.
Но есть одно «но». Звук Ф еле слышен. Мама, кормящая грудью младенца, его услышит, но мама, отошедшая от него на пару шагов, уже может и не услышать. Поэтому младенцу приходится дуть сквозь губы сильнее. И, в конце концов, еле слышимый звук Ф превращается в самый громкий свист Ф-ю-у-у. И это тоже зов мамы, на что и указывает его современное название «свист».

Хотя какое оно современное! «Свист» — это древнее слово, а в древних словах ещё не было буков, т.е. гласных или второстепенных звуков. Азы были, а буков ещё не было. Но сегодня уже все буквы есть, и когда мы добавим их в «свист», то получится «сва суть». Сва – это древнее звание мамы, от которого все свои, т.е. мамины, а суть значит есть. Отсюда «свист» значит «это – мама». Ну, а кто же ещё может свистеть?

А ещё свистеть может свисток. Свисток – это малый свист, а малый свист – это сын мамы. Он тоже может свистеть. Но у мамы бывают и дочери. А дочь мамы – это не свистулька, как можно подумать, а свастика. Но не только. Свастика – это еще уменьшительно и ласкательно Сва суть. То есть Свист – это Мама, а Свастика – это Мамка.
А что нам сообщают о свастике учёные? А они нам сообщают то, что думают о свастике, т.е. свои субъективные смыслы этого слова, потому что они не знают его объективного значения. А не знают потому, что их никто не учил и не учит знать. Учёных учили и учат мыслить, т.е. мнить, а также помнить и понимать. И всё, что измышляют учёные, а также помнят и понимают, и является сведениями. Учёные же у нас сегодня все люди без исключения, потому что все люди, так или иначе, общаются и тем самым учат чему-то друг друга. Кто-то целенаправленно, как те же учителя, преподаватели, проповедники, учёные, журналисты, писатели, а кто-то просто по доброте душевной делится своими сведениями, мыслями, соображениями, предположениями и воспоминаниями. Всё это иногда даже очень любопытно и увлекательно, но, тем не менее, всё это — не знания. Хуже того, всё это – незнания, потому что знания – это названия того, что есть, т.е. истины. В отличие от знаний сведения – это имена и клички, т.е. понятия и представления о том, что мы думаем. В том числе думаем, что оно есть, хотя сами его и выдумали. Не обязательно лично мы, но обязательно кто-то из нас, людей.
Как отличить истинные знания от ложных сведений? Это осуществляется с помощью критерия истины. Так его называют философы. И большинство из них думает, что это – практика. На самом же деле практика – это критерий теории, и никто и ничто не мешает им обоим быть ложными. Хуже того, и теория, и практика всегда ложные уже хотя бы потому, что они неисправимо субъективные. Критерием же истины является сама истина, т.е. то, что есть, а не то, о чём мы думаем, что мы видим и слышим. Мы ведь видим и слышим только электромагнитные и акустические колебания, а наш мозг решает, что является источником этих колебаний, и свои решения предлагает нам. А они всегда далеки от полноты и совершенства.
Но что бесспорно есть для всех нас? Да мы сами, но только каждый и каждая – для себя. Да, этот критерий тоже субъективен, но лишь до тех пор, пока я не рассматриваю себя как объект. В этом случае мой субъективизм объективен. Я ведь не предполагаю, что у меня две ноги. Я это знаю по многим признакам. А потом я смотрю на других людей, и вижу, что они тоже двуногие. Отсюда – вывод: двуногие животные тоже люди, как и я. Дальше я вспоминаю своё детство и делаю вывод, что я не всегда был таким большим, как сейчас. Было время, когда я под столом пешком ходил, не нагибаясь. Это значит, что я вырос. И не просто вырос, а развился. А на примере других людей я узнал, что сначала я появился в животике у мамы как материнская яйцеклетка, оплодотворённая семенем отца, которая развивалась путём последовательного деления на две до тех пор, пока не превратилась в человеческого младенца.

После этого я и родился.

Но так произошло не только со мной и не только со всеми людьми. Так происходит и со всеми животными, и со всеми растениями. То есть и животные, и растения развиваются путём деления клеток надвое. Отсюда развитие – это рост и ветвление. Особенно наглядно это на примере дерева. Оно ведь не только растёт, но и ветвится. А у меня и кровеносные сосуды, и нервы, и костяк, и лёгкие древовидные. Это значит, что и они развивались, т.е. росли и ветвились. И это – Закон естественного развития всех и всего, что развивается. В том числе и Закон естественного развития звуков, которые не даются нам свыше или откуда-то ещё, а развиваются вместе с нами.
Звук Ф – это самый первый человеческий звук. Он делится или ветвится на звуки П и Х. Звук П раздваивается на звуки Б и В, а звук Х – на звуки Ц и К. Б = М + Н, В = W+ Л, Ц = С + Т, К = Г + h. Это уже 15 звуков, и пока что среди них нет ни одного вспомогательного. А за ними уже сотни тысяч, даже миллионы лет развития и человека, и языка. И всё это время люди общались друг с другом. Более того, до сих пор есть народы, которые обходятся без гласных. И это не какие-то дикари из Полинезии или с Папуа Новая Гвинея, не пигмеи из Африки и не жители джунглей в верховьях Амазонки. Это наши братья и сёстры славяне сербы и хорваты. У них, конечно, уже есть гласные, но они сохранили и слова без гласных. Например, у них площадь – это трг, шея – крк, а серб просто срб, и хорват – только хрвт. У других народов тоже имеются подобные названия, но лингвисты их не замечают, поскольку не знают, что с этим делать.

Азбука не случайно женского рода. Азбука – это озвука мамы. Почему мамы? Потому что она самая необходимая для человека. Как ни странно, обезьяны бонобо это уже осознают, а современное человечество – уже нет, хотя русская Азбука ему и показывает, что в древности осознание этого было и у людей. И первоначально люди знали и звали только маму. И звали её только звуками Азбуки, но не любыми и не всеми сразу, а теми, которые у них появлялись в ходе их развития. А потом стали называть этими же звуками и то, что похоже на маму. Например, воду.
Что общего у мамы и у воды? Они обе питают. Поэтому вода – та же веда. Но это сегодня у русских. А у таджиков вода звучит как об. Наоборот это бо, а также ба, которое дважды – баба. Почему дважды? Потому что веда наоборот – это дева, а дева потому дева, что у неё всего по две: две руки, две ноги, два глаза, два уха, две ноздри, и даже у головы есть пара – таз, наоборот – зад. Отсюда и баба, и папа, и деда, и тётя, и мама – это всё она родная и родящая, хотя и не у всех народов. У тех же грузин мама – это отец, а деда – это мать. У тюрков баба тоже отец.

Женские названия у мужчин указывают на то, что сначала мужских названий вообще не было. А это означает, что первоначально люди не знали, от чего женщины беременеют. И не знали потому, что не знали, кто такие мужчины. На это указывает то обстоятельство, что у мужчин и сегодня нет своего собственного названия. Все мужские названия без исключения – от женских. Тот же рог, от которого мужчина единорог, поскольку у него рог один, хоть и в трёх лицах, первоначально означал дитя мамы, поскольку Р – это зов мамы, а Г — дитя. Рог наоборот – это Гор, а также горе и гора. Гора и горе пока оставим, а гора – это ведь точно дитя Земли. Во всяком случае, гора похожа на живот беременной мамы. Да и Гор, от которого грех, даже как мужчина тоже дитя матери. И муж – это М Ж, т.е. мамин жук, иначе – таракан.

Что значит «таракан»? «Тара» наоборот – это «рота», а звонче — «рода». Мама то есть. А «кан» — это «сын». Отсюда таракан – это сукин сын, потому что «сука» — это «малая су», а «су» — это древнее название воды, которое сохранилось в «сугробе», т.е. водяном горбе, а также девы. Так что сука – это тоже мама. Правда, сегодня это мама щенков. Ну, а щенки – это сынки суки. И всё это – названия матери, иначе – матерные названия. И в древности они были просто названиями матери и её детей. А потом некоторые названия забылись как названия матери и её детей, и стали применяться по образу и подобию животным и растениям, а также окружающим предметам и явлениям.
Та же палка – это лапка. И лопата – лапа та. Машина значит принадлежность Маши. Чья? Машина. А Маша – это бывшая Ма Суть, у которой «суть» превратилась в «ш». Иначе «машина» звучит как «махина», т.е. как собственность Махи, а Маха — это дева по-испански. И здесь мы пришли к тому, что Азбука – это Озвука не только русской Мамы. Это озвука всех матерей Земли. Тем более, что и Русь по-английски Раша, а «Раша» наоборот – это «Шар». Земной Шар. Да и «Русь» чуть иначе – это «Раса». Человеческая Раса. Поэтому кто знает Русскую Азбуку, тот знает всё. А кто её не знает, тот вообще ничего не знает.

Кто вообще ничего не знает? Всё современное человечество. Кто в этом виноват? Лингвисты, они же — языковеды. На самом деле лингвисты – это речеведы, поскольку «лингва» значит «головина», а то, что от головы – это мысли и речи. А язык – это звуки и знаки. Звуки — это азы и буки, а знаки – это карты и разы. У языковедов это согласные и гласные звуки, а также буквы и цифры. Но это уже другая тема.

Калиниченко Николай Николаевич

Тел.: +7(916) 740-26-62
E-mail: kalinichenko1951@mail.ru